том, чтобы стать мамой. Но спросить ее значило бы давить на нее, а это не очень хорошо.
Стоп, Бишоп. Ты заходишь слишком далеко, сказал он себе.
Волосы Глори были уже почти полностью сухими, но он продолжал их расчесывать, любуясь блеском прекрасных прядей. Взгляд Брэма медленно обводил тело Глори, он с благоговением вдыхал аромат мыла и цветов, и ему нестерпимо хотелось поцеловать ее, овладеть ею.
Все его тело горело от непреодолимого желания. Глори закрыла глаза. Она чувствовала себя избалованной и хорошенькой, женственной и совершенно особенной.
Только мужчина, полностью уверенный в своей мужественности, может позволить себе выполнить такую женскую работу, как расчесывание спутанных волос. Брэм Бишоп именно такой мужчина.
Полотенце теперь казалось тяжелым, назойливым барьером между ею и Брэмом. Она хотела Брэма. Она хотела всю ночь заниматься с ним любовью, тесно прижаться к нему, в который раз получить наслаждение от их союза. Она будет женой Брэма во всех смыслах этого слова, пока небо не озарят первые лучи солнца.
Отложив расческу на столик, Брэм поднял волосы Глори и смотрел, как они скользят у него между пальцами. Брэм наклонился и поцеловал Глори в обнаженное плечо.
– Я не перестану повторять, как красивы твои волосы. И вся ты такая красивая!
Глори встала с кровати, сорвала с себя полотенце и бросила его на пол.
– Я действительно чувствую себя красивой, когда я с тобой, когда ты смотришь на меня, Брэм, – тихо произнесла она. – Это бесценный дар, и я тебе за него благодарна. Я хочу любить тебя.
Брэм с нетерпеливым стоном обнял Глори за талию, крепче притянул к себе и спрятал лицо у нее на груди, закрытой шелковистыми прядями волос. В течение долгого, захватывающего дух мгновения он держал ее, просто держал, нежно, осторожно, словно она была сделана из хрупкого, тонкого фарфора.
Глори чувствовала себя любимой и невероятно желанной. В ней жила какая-то детская беззаботная уверенность в том, что она находится под защитой этого большого, сильного, но нежного человека. В ее душе разгорался огонь желания, что доставляло ей несказанное удовольствие. В объятиях Брэма она чувствовала себя совершенством.
Брэм медленно и неохотно отпустил ее. Потом встал, быстро разделся, и оба они упали на постель. И занялись любовью. Они нетерпеливо, почти резко соединились в пульсирующем ритме, забыв обо всем на свете.
Эта удивительная ночь принадлежала им, они снова и снова сливались друг с другом, испытывая все большее желание, и никак не могли утолить голод обладания.
Наконец они заснули, пресыщенные, изнуренные, положив головы на одну подушку.
Когда первые лучи солнца окрасили небо, Глори пошевелилась и открыла глаза. Она почувствовала, как все еще горячо ее тело, и это доставляло ей удовольствие, как и воспоминания о ночи, проведенной с Брэмом. Глори повернула голову, чтобы посмотреть на Брэма. У нее перехватило дыхание и бешено забилось сердце.
Брэм лежал на спине, чуть приоткрыв рот, и крепко спал. На его груди животиком вниз лежала Эмили, завернутая в одеяло, а Брэм придерживал ее рукой, словно защищая.
На глаза Глори навернулись слезы. Вся содрогнувшись, охваченная волной страха и отчаяния, она соскользнула с постели.
Несмотря на клятву, на твердое решение, на приказы, которые она давала своему сердцу, всепоглощающая сила Брэма была слишком велика. Стоя в этой предрассветной тишине, Глори поняла, что нарушила обет, который дала самой себе. Она влюбилась в Брэма Бишопа!
Глава десятая
Когда Брэм появился в маленькой кухоньке ее дома, Глори она показалась невероятно душной – почему-то вдруг невозможно стало дышать. Она влюбилась в Брэма, и осознание этого вызывало в ней целый водоворот эмоций.
Приехав в офис с Эмили в бельевой корзине, Глори объяснила Марго предназначение этой загадочной куклы. Себе самой Глори напоминала стрижа, стремительно несущегося над бездной.
Я воистину достойна премии, утомленно думала Глори. Веселое представление, которое она разыграла, убегая из дома и от Брэма, заслуживает «Оскара»!
Ей казалось, что она убежала от себя. И, как зритель в кинотеатре, она неистово боролась с терзающими ее слезами. Но эмоции душили ее. Глори охватила сильнейшая паника, грусть, досада на себя за провал.
Оставшись наконец одна и поставив бельевую корзину на шкаф с документами в углу офиса, Глори облокотилась на стол, закрыла лицо руками и едва не зарыдала.
Боже правый, думала она, что я наделала? Сегодня пятница, остается еще целая неделя.
От мысли, что надо прожить с Брэмом под одной крышей еще целую неделю, она оцепенела. Он обо всем узнает, он как-то догадается о глубине ее чувств к нему. Он увидит, поймет, что она его любит! Она будет совершенно обнажена, уязвима, открыта, истерзана сердечной болью.
Глори подняла голову и уставилась в пространство. А что, если Брэм не любит ее? А что, если он засмеется, щелкнет пальцами и скажет: «Попалась, крошка», упиваясь тем, что достиг своей цели, когда заманил ее в постель?
– Нет! – Глори с силой ударила ладонью по столу и встала. Она не изменила своего решения никогда не выхолить замуж. Ее любовь к Брэму останется тайной. Она должна как-то прятать свои истинные чувства за маской спокойствия и веселья. Но еще целую неделю?! Не смогу, прошептала Глори. Надо отделаться от Брэма Бишопа! Надо бежать от него куда глаза глядят! Она солжет Брэму.
Вдруг раздался писк, и Глори подскочила на месте.
– Эмили, мама идет, – сказала она, услышав в своем голосе слезы. Сегодня, и только сегодня…
Вскоре после полудня Брэм зашел в небольшое кафе и улыбнулся Таксу.
– Мне твоя секретарша сообщила, где ты находишься, мы ведь давно не обедали вместе, – сказал Брэм.
Появилась официантка, приняла их заказ на гамбургеры с двойной порцией жареного картофеля и быстро удалилась.
– Твоя Глори просто прелесть, – сказал Такс. – Она нам всем очень понравилась, и все считают, что она совершенство.
Брэм кивнул.
– Она необыкновенная, Такс. Я… я люблю ее. Я наконец нашел свою вечную любовь!
– Ваши чувства друг к другу видны невооруженным глазом, братишка, – усмехнулся Такс.
Брэм подался вперед.
– Прости. Ты сказал «чувства друг к другу»?
– Даже мама это заметила, а ведь наша мамочка всегда витает в облаках.
– То есть, по-твоему, Глори любит меня?
– Разумеется.
Брэм положил руки на стол.
– Дорого бы я заплатил, чтобы это было правдой, – сказал он. – Я знаю, что небезразличен Глори. Но чего бы я только не дал, чтобы быть уверенным в ее любви. Я хочу жениться на этой женщине и иметь от нее настоящего ребенка по имени Эмили.
– Меня с самого начала беспокоило, что ваша близость с Глори основана на обмане. Теперь у тебя появилась еще одна тайна… ты глубоко любишь ее. Не пора ли открыто выяснить отношения?
– Не знаю, – нахмурился Брэм. – Глори твердо решила не выходить замуж. Боюсь, она меня и слушать не станет.
– Признаваться ей в своих чувствах пока еще слишком рискованно!
– Любовь вообще дело рискованное! Гарантий тут нет, Брэм, и быть не может. Но я твердо уверен, что ложь и недомолвки не изменят ваши отношения к лучшему. Приготовься к бою и выложи все в открытую.
Появилась официантка и поставила перед ними огромные тарелки.
