мадам де Фларакур? Она тоже понимает, откуда ветер дует. Она хочет быть вашим другом.
Лгали эти женщины или были искренни, у меня не было иного выбора. Я милостиво приняла их обязательства, но решила быть начеку.
Мирапуа была видной персоной при дворе. Когда она стала моим другом, остальные дамы последовали ее примеру. Весной 1770 года, убедившись в моей силе, еще две женщины из клики Грамон переметнулись на мою сторону – маркиза де Монморанси и графиня де Льопиталь, пара модно одетых, свободомыслящих дамочек лет сорока. Графиня де Льопиталь была бледнокожей пышкой, энергичной и смешливой. Прежде чем сесть, она в знак расположения ко мне достала из муфты крошечного борзого щенка. На шейке милой крошки красовался дорогой золотой ошейник с сапфировой пряжкой. Увидев меня, щенок прыгнул на мою ладонь и начал с подкупающей фамильярностью лизать мне лицо. Я назвала собаку Принцесса Дорин.
Маркиза де Монморанси была худой брюнеткой с тонкими изящными чертами лица и быстрыми жесткими движениями, под которыми скрывалась любовь к праздности и плотским наслаждениям. Увидев, с каким удовольствием я играю с крошечной Дорин, маркиза сказала:
– Я бы тоже хотела сделать вам подарок в знак моей дружбы. Вы не против, если к вашим слугам прибавится резвый мальчик-подросток? Вам больше нравятся голубоглазые или кареглазые?
«И те и другие», – чуть было не ответила я, но испугалась подвоха. Не хотелось рисковать своим статусом. Вдруг эти дамы пытаются спровоцировать скандал и поссорить меня с Луи? Я поблагодарила маркизу за предложение, но отклонила его, сказав, что обожаю короля и больше мне никто не нужен.
– А вы, дамы, шокируете меня! – воскликнула я. – Как можно делить постель с лакеем!
– Со слугами не делятся, – сказала маркиза, поджав тонкие губки. – Мои слуги принадлежат мне полностью. Я могу пользоваться ими или нет – как сочту нужным.
– Это не то же самое, что заводить любовника, – подхватила графиня де Льопиталь. – Это просто игрушка. Эти мальчики столь низкого происхождения, что для нас они значат не больше, чем хорошая мебель.
– А для ваших мужей? – поинтересовалась я.
– Наши мужья слишком заняты горничными, – ответила графиня. – Мы им не мешаем. Поэтому они просто закрывают глаза, когда мы пытаемся получить удовольствие, и это справедливо.
– Не думаю, что Луи закрыл бы глаза, – сказала я.
– Вы же знаете, что Луи до сих пор посещает Pare aux Cerfs, – с лукавой улыбкой заметила маркиза.
Если она хотела испортить мне настроение, ей это удалось. Я пыталась забыть о существовании Pare aux Cerfs и жить мечтой, что его величество любит только меня. Но, несмотря на все мои старания удовлетворить Луи дома, он искал себе радости на стороне.
– Прошу вас, поймите меня правильно, – сказала мадам де Монморанси, поглаживая меня по руке. – Я упомянула о гареме Луи не для того, чтобы ранить вашу гордость, но чтобы излечить ее. Он держит этих девочек ради своего удовольствия, чтобы справиться с натиском житейских невзгод. Как же он может отказать вам в удовольствии, в утешении? Вы же его официальная фаворитка, неужели вы не считаете себя вправе пользоваться теми же прерогативами, что и он?
– Я верю в великую цепь бытия, – сказала я, воспользовавшись устаревшей философией Луи. – Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.
– То есть король для вас – наместник Бога на земле? – скептически уточнила графиня.
– Ода!
– И вы считаете, что гусыне не позволено то, что позволено гусю? – спросила маркиза.
– Да, – сказала я, пытаясь быть убедительной.
– Вас привлекает в Луи его могущество, – заявила маркиза. – Но сдерживать страсти вредно для здоровья. У всех бывают тяжелые дни. У всех бывают проблемы с мужьями и любовниками. Нам нужно что-то, что прогонит хандру. Вот почему нам, женщинам, нужно иметь одного-двух мальчиков в своем распоряжении.
Маркиза поднялась, чтобы полюбоваться отражением своих ног в зеркале. На ней были красные туфли с крупными пряжками и подошвой из толстой кожи, по форме напоминающие клешни омара.
– Мой мальчик без ума от моих туфель. Когда он увидит эти, он будет у моих ног! Не могу дождаться, когда его огромные яйца окажутся на этих пряжках! А если мне захочется пошалить… – Она показала зазубренные подошвы и захохотала.
Я не смогла сдержать смешок. Графиня де Льопиталь похотливо подмигнула мне.
– Луи когда-нибудь порол вас, дорогуша? – поинтересовалась она.
– Мадам, король – джентльмен! – воскликнула я.
– Но если мужчина любит вас, его можно заставить делать что угодно! – хихикнула графиня де Льопиталь. – Мне доставляет особенное наслаждение плохо себя вести, если я знаю, что граф устроит мне хорошую порку.
– Вас муж тоже шлепает? – спросила я у маркизы.
Мадам де Монморанси впервые разжала напряженные губы и рассмеялась.
– Хорошо бы! – сказала она. – Я это заслужила. И готова поспорить, что и вы тоже!
В действительности моя добродетель зависела от обстоятельств. Я способна на все, если ничем не рискую. Но признаваться в этом я не собиралась.
– У меня есть определенные религиозные принципы… – начала было я.
Маркиза засмеялась.
