заперт у себя в доме, словно преступник, не могу выглянуть в окно, чтобы не услышать орущих журналистов, не могу выйти на улицу, чтобы люди не забрасывали меня вопросами. Я больше не могу.
Бикжало почувствовал, что настал его черед вмешаться.
– Но, Жан-Лу, такое бывает только раз в жизни. Сейчас ты невероятно популярен. Ты один из самых известных людей в Европе. Нет такого телеканала, который не мечтал бы пригласить тебя, нет газеты, которая не писала бы о тебе. На радио пришли предложения от кинопродюсеров снять фильм про всю эту исто…
Обжигающий взгляд Юло остановил импровизацию директора. Фрэнк подумал, что человек этот – дурак самой худшей разновидности. Жадный дурак. Он с удовольствием отколотил бы его как следует.
Жан-Лу поднялся со стула и решительно заявил:
– Я хочу, чтобы меня ценили за то, что я разговариваю с людьми, а не за то, что говорю с убийцей. И потом, я знаю журналистов. Рано или поздно они ухватятся за тот же вопрос, что задаю себя я сам. Почему именно я? Если не смогут найти ответа, изобретут. И уничтожат меня.
Фрэнк достаточно хорошо знал средства массмедиа, чтобы не разделять эту озабоченность. И вполне уважительно относясь к Жан-Лу, не хотел его обманывать.
– Жан-Лу, дело обстоит именно так, как ты говоришь. Я считаю тебя слишком умным человеком, чтобы убеждать как-либо иначе. Прекрасно понимаю, что ты не был готов ко всему этому, но с другой стороны – разве кто-то может быть готов к подобному? Я полжизни охочусь за преступниками, и все же думаю, на твоем месте и у меня были бы точно такие же опасения и такая же реакция. Но ты не можешь сейчас взять и отказаться.
Фрэнк опередил возможное возражение Жан-Лу.
– Знаю, вина за все это лежит и на нас. Были бы мы порасторопнее, возможно, все давно закончилось бы. Но к сожалению, не вышло. Человек этот еще на свободе и пока он на свободе, у него будет только одно желание: убивать. И мы должны остановить его.
– Не знаю, смогу ли я снова сидеть перед микрофоном и притворяться как ни в чем не бывало, дожидаясь этого голоса.
Фрэнк склонил голову, а когда поднял, Юло заметил в его глазах совсем другой блеск.
– В жизни есть вещи, которые ты сам ищешь, и есть другие, которые ищут тебя. Ты не выбирал их и не хотел ничего подобного, но они приходят, и тогда ты становишься совсем другим человеком. И решений тут может быть только два: либо ты сбегаешь, пытаясь устраниться, либо принимаешь все как есть. Какое бы решение ты ни принял, все равно изменишься, так что остается лишь выбрать, одно из них – хорошее или плохое. Три покойника, три человека убиты самым чудовищным образом. И будут новые смерти, если не поможешь нам. Да, тебя может разорвать на клочки, если согласишься. Зато потом будет время собрать себя заново и возродиться. А откажешься, тебя тем более разорвет на клочки, но возродиться не сможешь, так и останешься до самой смерти разодранным, и с каждым днем клочки будут становиться все мельче и мельче.
Жан-Лу медленно опустился на стул. Даже небо и море, лежавшее перед ними, казалось, были сотканы в эту минуту из тишины.
– Хорошо. Я сделаю, как вы просите.
– Продолжишь передачу?
– Да.
Юло облегченно вздохнул, откинувшись на спинку стула. Бикжало легким жестом выдал свое удовлетворение. Для Фрэнка же это короткое, произнесенное шепотом слово будто запустило новый отсчет времени.
26
Фрэнк проводил Юло к машине. Жан-Лу и Бикжало остались за столом у бассейна. Директор «Радио Монте-Карло», еще переживая миновавшую опасность, приобнял Жан-Лу за плечи, желая поддержать его и вдохновить на подвиг, подобно секунданту обманутого боксера, который терпел поражение. Бикжало, если хотел наполнить свои карманы, должен был убедить Жан-Лу выдержать еще пару раундов.
Фрэнк не ошибся насчет Бикжало при первой их встрече. За свою долгую практику он приобрел какой- то особый, едва ли не звериный нюх на людей. И еще не утратил его. Он всегда считал: если кто родился собакой, так и останется ею.
Кто рожден квадратным, не умрет круглым …
Это относилось и к нему, и к Бикжало и к кому угодно.
Юло открыл дверцу «пежо», но задержался, оглядывая сверху фантастическую панораму. Ему совсем не хотелось возвращаться к расследованию. Он обернулся к Фрэнку. Американец, взглянув на него, понял: Никола сейчас необходимо одно – спокойный отдых, без сновидений. Без людей в черном, без голосов, нашептывающих на ухо «Я убиваю…» – при внезапном пробуждении эти призраки еще страшнее, чем во сне.
– Ты великолепно обработал парня… и меня тоже.
– Что значит – и тебя?
– Я понимаю, что во многом положился на тебя в этом расследовании. Не думай, будто не знаю. Попросил помочь и сам обманывался, будто это поможет
Казалось, за короткий промежуток времени в результате всех последних неожиданностей, маленьких и больших, какие постоянно и порой издевательски преподносит жизнь, они поменялись ролями.
– Это не так, Никола. Во всяком случае, это не совсем так. Может быть, этот сумасшедший, которого мы преследуем, заражает своим сумасшествием и нас. Но если это верный путь, чтобы взять его, остается только пройти его до конца.
Юло сел в машину и завел двигатель.
