нее. Кейт услышала собственный стон и прильнула к нему, захваченная мгновением, оказавшимся не только бурно-чувственным, но и почти неистово-духовным.
Позже, оглядываясь назад, она могла бы посчитать себя наивной ученицей, только что получившей урок от истинного, всезнающего, возможно, менее увлеченного мастера... если бы не то обстоятельство, что днем после бурной интерлюдии Митчел прижался к ней всем телом, зарылся лицом в изгиб ее шеи и долго лежал так, словно и на него не менее сильно подействовало все, что произошло.
И сейчас, когда она смотрела на рассвет, ее рука лежала в его руке, а большой палец гладил ее ладонь. Обоими овладела полудрема, периоды молчания становились все дольше, но по мере того как поднималось солнце, свет нового дня вытеснял спокойную эйфорию и наполнял Кейт угрызениями совести и тревогой за Эвана.
Она хотела позвонить ему вчера перед походом в казино, зная, что к этому времени Эван играет в теннис в своем клубе. Она оставила ему сообщение на голосовой почте, заверив, что вовсе не сердится и прекрасно проводит время, посещая соседние острова, и ему абсолютно ни к чему волноваться или чувствовать себя в чем-то виноватым.
Все, сказанное ею, было правдой. Но вот то, о чем она умолчала, делало ее сообщение непристойным, непростительным обманом. С другой стороны, не может же она порвать с ним по телефону! Это нечестно по отношению к человеку, с которым она была вместе много лет, и особенно после того, как он заговорил о свадьбе! От их запланированной десятидневной поездки осталось только четыре дня. Если суд протянется еще день-другой, он, разумеется, решит, что нет смысла лететь на Ангилью.
Почувствовав, как изменилось ее настроение, Митчел повернул голову к женщине, подарившей ему самые восхитительные, ослепительные, незабываемые сексуальные впечатления. Рыжие локоны в страшном беспорядке рассыпались по плечам и груди, а фарфорово-белые щеки все еще чуть розовели после занятий любовью, но выражение лица было грустно-задумчивым. Митчел предположил, что она, скорее всего, думает о своем дружке и гадает, собирается ли он прилететь сегодня. Сам он думал о том же.
– Тревожные мысли?
– Не совсем. И не о тебе, – со вздохом заверила Кейт, но тут же улыбнулась и спросила: – Ты был женат?
Обычно подобный вопрос в подобной ситуации настораживал его, но они лежали в постели, время от времени задавая друг другу отрывочные, часто бесцельные вопросы. В конце концов, они только сейчас познали друг друга в самом интимном смысле, и хотя между ними возникли какие-то чувства, фактов явно не хватало. Поскольку они уже обменялись информацией о любимом времяпрепровождении, любимых блюдах, наименее любимых политиках и так далее, вопрос показался вполне резонным.
– Да, а ты?
– Никогда.
В отличие от предыдущих вопросов этот, по мнению Кейт, явно требовал уточнения, потому что она вскинула брови и вопросительно уставилась на него.
– Я был женат три года на Анастасии, дочери Ставроса, – добавил Митчел, чтобы удовлетворить Кейт.
Но она явно не удовлетворилась. Перевернувшись на бок, лицом к нему, Кейт прижала палец к его сомкнутым губам.
– Если я умру от любопытства в этой постели, – предостерегла она, – тебе долго придется объясняться с управляющим отелем.
Митчел попытался сделать зверское лицо, но локон мягких волос щекотал его висок, палец касался губ, а против улыбки невозможно было устоять.
– Анастасия была самым младшим ребенком Ставроса и единственной дочерью, – сдался он. – Отец держал ее в строгости и не выпускал из виду, задавшись целью не давать ей ни цента собственных денег.
– А мне казалось, что наследницы греческих миллиардеров вечно пускаются во все тяжкие.
– Ставрос тоже так считал, – сухо подтвердил Митчел. – К тому времени как ей исполнился двадцать один год, бедняга так отчаянно мечтала о свободе, чтобы наконец познать жизнь, что зрелище представлялось мне довольно жалким. Замужество было единственным способом побега из рабства. Но Ставрос не подпускал к ней мужчин, если не считать тех, кто представлялся ему достойной партией и кого Анастасия искренне ненавидела. Мы знали и понимали друг друга с детства. Она мне нравилась, я ей тоже. Поэтому мы заключили сделку. Поженились, и я позволил познавать жизнь, как ей заблагорассудится.
– И что же пошло наперекосяк? – спросила Кейт, не сводя с него глаз.
– Анастасия решила, что ей позарез нужно испытать еще одну грань жизненного опыта, чего я не мог допустить. Именно ту, от которой она согласилась отказаться до того, как мы обвенчались.
– И какую же именно?
– Материнство.
– Ты развелся потому, что она хотела иметь от тебя детей?
– Нет. Позволил ей развестись со мной, – отчеканил Митчел таким тоном, что Кейт сразу поняла: тема закрыта.
Она опустила глаза, гадая, можно ли попытаться вытянуть из него побольше информации, но решила, что вряд ли это удастся. Не стоит еще больше портить их общее настроение. Посчитав, что лучше всего будет задать какой-то нейтральный вопрос, она обвела пальцем крошечный шрам на его правой руке:
– Откуда он у тебя?
Как только Митчел понял, о чем она, его тон мгновенно смягчился.
– В пятнадцать лет я наткнулся на рапиру.
– Знаешь, я как-то сразу так и подумала.
Синие глаза потеплели, и в уголках губ притаилась улыбка. Лениво подняв руку, он коснулся большим пальцем ямочки на ее подбородке:
– Откуда у тебя такая милая маленькая ямочка?
– В тринадцать я наткнулась на почтовый ящик.
Митчел засмеялся, решив, что она шутит, и стал целовать ее подбородок, но Кейт вырвалась и покачала головой:
– Я вполне серьезно.
Митчел отстранился и удивленно поднял брови:
– Да как это у тебя получилось, черт возьми?
– За несколько дней до того, как мне исполнялось четырнадцать, я решила тайком отправиться в Кливленд, чтобы повидаться кое с кем, кого не видела очень давно. Я убедила знакомого, пятнадцатилетнего мальчишку, подвезти меня. Утром Тревис позаимствовал у брата машину, в обед мы сбежали из школы и отправились в путь. Проехав три мили, Тревис потерял управление, машина перескочила через обочину и врезалась в почтовый ящик. Я ударилась подбородком о приборную доску.
– Разве пятнадцатилетним подросткам позволено водить машину?
– Официально – нет. Это и стало одной из причин, по которой нас арестовали, когда полиция прибыла на место действия.
– А другие причины?
– Управление краденой машиной, владение марихуаной, прогул и уничтожение государственной собственности.
Митчел задохнулся от смеха.
– Это был незаконный арест, – запротестовала Кейт, приподнимаясь на локтях, и Митчел вновь зашелся от смеха. – Так оно и было! Тревис просто забыл сказать брату, что берет машину, поэтому тот заявил об угоне. И марихуана принадлежала вовсе не нам, а ему!
– Мой образ девушки из хора, кажется, претерпевает радикальные изменения!
– Таковы были события моей бурной молодости. Но, так или иначе, в тот день им настал конец.
– Почему?
– Меня пришлось везти в больницу и накладывать швы на подбородок. Врачи, естественно, позвонили
