рябила и двигалась, как живая. Мы чувствовали исходящее от нее тепло и видели, как распространяется ее узор, сплетаясь в пустом воздухе. Быстрая дрожь пробежала по полу. Через подошвы сапог она передалась моим нервам и животу. От внезапного треска мы все попятились. Запахло горелым, словно кто-то забыл на огне пустой котелок.
Стена начала раскалываться. Сперва посыпались осколки, затем стали отваливаться более крупные куски. Магия била по камню, как ребенок по сковородке с тянучкой. Грен принялся оттаскивать кайлом обломки, с опаской глядя вверх, не свалится ли что-нибудь на голову. Я отгребала их дальше по туннелю, стараясь избегать острых, как бритва, сколов на стенах.
– Этот чародей сколотил бы себе состояние, если б нашел дол, готовый добывать руду с помощью магии. – На лбу у Грена блестел пот. – Он один работает за десятерых.
– Мы сможем пройти? – спросил Сорград с Аритейн на руках.
Я остановилась, чтобы потереть спину.
– Она шевелится?
В неверном свете заклинания было видно, как Сорград покачал головой.
– Еще нет, но я бы предпочел выйти из этих туннелей, когда она зашевелится.
– Тассин должен смягчить ее норов, даже если действие тахна пройдет.
Люди жуют тассин, чтобы забыть горе, нужду, любовь и ненависть, поэтому милостью Аримелин он запутает ей мозги на какое-то время.
– Есть проход! – крикнул Грен через плечо.
Я направилась к нему по светящемуся туннелю, держась подальше от бледнеющих стен, теперь расплавленных и формуемых, как сало для свечей. В конце туннеля свет магии был еще ярким, и Грен взламывал там кайлом края дыры, открывающейся в ничто. Зубчатый обломок упал в черноту и покатился по невидимому склону. Я вновь зажгла лампу и осторожно высунулась в дыру.
– Куда теперь, Узара? – крикнула я в пустоту, осматривая расселину, заваленную камнями.
Где-то внизу, невидимая, журчала вода. Прищурившись, я посмотрела вверх. Хотелось бы знать, высоко ли свод и не посыплются ли на наши головы какие-нибудь обломки.
На противоположной стене засиял золотистый узор. Он мерцал и переливался, кругами расходясь из центра, словно волна, бегущая по глади пруда. Увидев ширину расселины, которую нам предстояло одолеть, я скорчила гримасу.
– Лучше привяжи ее милость к спине, Грен, потому что Сорграду с таким грузом и доспехами тут не пройти, а тебе понадобятся обе руки.
Я с досадой посмотрела на лампу, задула ее и повесила на пояс. Для этого подъема руки нужны больше, чем свет. Сорград снял с плеча моток веревки, и я крепко обвязалась скрипящей пенькой. Другой конец Сорград закрепил петлей вокруг рук и спины. Я улыбнулась ему и осмотрительно ступила на неровные камни. Сначала поставила одну ногу и, убедившись, что стою прочно, поставила вторую. Так, по шажку, я двинулась дальше, помогая себе руками. Сосредоточилась на хорошо знакомых навыках, которые поднимали меня на столько стен и домов, что даже вспоминать не хотелось, и настрого запретила себе думать о невидимых бездонных ямах, могущих лежать под любым упавшим валуном, на который я обопрусь. Из трещины между двумя кусками плиты донеслось шипение воды в глубинах, а может, и кое-что похуже. Отбросив непрошеное воспоминание о вирмах из песен Грена, я продолжала медленно идти вперед. От напряжения пальцы рук и ног сводило судорогой, когда я добралась наконец до противоположной стороны расселины и села на выступ, отполированный магией Узары, чтобы перевести дух.
– Тяжело, но проходимо.
Я отвязала веревку и поискала, где бы ее закрепить. Если Грен соскользнет с Аритейн на спине, то своей тяжестью просто стащит меня с выступа. Янтарный огонек вспыхнул подле меня, когда я бесплодно дергала серо-желтый монолит. Крутясь, огонек вгрызся в гору. Запахло горячими плитами очага, и магия поблекла до цвета приглушенного золота, оставив в выступе сквозную дыру шириной с мое запястье. Я с улыбкой пропустила в нее веревку и через минуту закрепила. Что ни говорите, а все-таки от Узары есть польза.
К тому времени, когда Грен добрался до меня, я снова зажгла лампу, и ее скромное мерцание осветило потный лоб горца с прилипшими к нему волосами.
– Сними ее с меня.
Сорградовы узлы, как обычно, оказались зверской головоломкой, но в конце концов я положила неподвижную Аритейн на твердый пол. Грен сделал несколько наклонов, чтобы размять спину, а брат, одолев расселину, без слов поднял колдунью на руки.
Я посмотрела в туннель, где магия Узары крошила скалу, пока мы прыгали по камням. Ее яркое свечение находилось теперь на некотором расстоянии от нас. По мере продвижения магии стены меняли цвет от оранжевого и красного до бледной охры.
– Смотрите под ноги, – предупредила я, хотя это было совершенно излишне. – Не хватало еще сломать лодыжку.
Орудуя кайлами, мы с Греном отгребали в стороны коварные осколки, чтобы расчистить путь для Сорграда, который ничего не видел из-за Аритейн. Только бы она стоила всех этих усилий, мрачно подумала я.
– Подождите.
Я пошла вперед к обрамленному золотом отверстию и, подняв факел, с опаской заглянула в коридор, на стенах которого отчетливо виднелись следы инструментов.
– Мы возвращаемся в рудники, – с облегчением сообщила я остальным.
– Куда идти? – спросил Грен. – Узара?
Оловянный голос мага исходил от фонаря Сорграда.
– Этот туннель идет далеко вниз, а затем соединяется с более крупной галереей. Поворачивайте налево, когда дойдете до нее.
Теперь мы пошли быстрее: пол не мог бы оказаться чище, даже если б моя мать подмела его. Широкая галерея стала настоящей отдушиной после гнетущей тесноты коридоров, и невидимые шахты подавали сверху свежий воздух. Наконец мы повернули за угол, и я невольно прищурила глаза – мне показалось, будто впереди что-то сереет. Я задвинула заслонку фонаря. Нет, это не иллюзия, это выход из проклятого лабиринта. Я с облегчением вздохнула.
– Ждите здесь.
Я передала Сорграду фонарь и потихоньку двинулась вперед, бесшумно ступая по голому камню. Звуков боя не было слышно, но это мало что значило. Прижавшись спиной к стене, я приблизилась к острому углу с кайлом наготове и остановилась, чтобы глаза могли привыкнуть к ночи. Когда безликая серость опустилась на склон и траву и горы вдали, я сделала три осторожных шага наружу. Мы находились почти в самом низу долины, и меня это несказанно обрадовало. Бой давно продвинулся за гребень скалы, и хотя отставшие грабили нижнюю долину, мы должны были выбраться из рудников незамеченными.
Но жители низин удерживали мост: вдоль него горели факелы, и на фоне их дымного света виднелись силуэты людей. Все были в шлемах и с пиками – значит это невесть откуда взявшаяся милиция, а не восставшие крестьяне, которых мы могли бы одолеть с парой мечей и одним кайлом. Я обогнула скопление поросших травой валунов в надежде увидеть за ними брод.
Сзади щелкнули камешки. Я обернулась: кто из братьев так неосторожен – но насмешливые слова застыли на моих устах. Облаченный в серое человек разглядывал меня, два лунных серпика, прибывающий – Малой и убывающий – Большой, нечетко освещали его бесстрастное лицо под капюшоном.
– Где твои спутники? – жестко спросил мужчина. Из темноты позади него вышли еще две призрачные фигуры.
Я уставилась на Шелтия, полная решимости не смотреть на входы в рудники, и шепотом начала повторять заклинание, выученное специально против эльетиммов.
– Трор мирал, эз наран, трор мирал, эз наран.
– Не бойся, я не стану обыскивать твой ум без причины! – Шелтий положительно казался оскорбленным.
– Со мной уже такое случалось, – резко возразила я, не подумав о разумности моих слов. – Эльетиммы времени зря не теряют.
