Поллианна вырастает

Объятия Джимми стали не такими крепкими, в глазах появилось серьезное выражение.

— Что ж, я, пожалуй, не могу винить ее за это. Конечно, во мне нет ничего… необыкновенного, — смущенно признал он. — Но все же, — он с любовью смотрел на нее, — я постарался бы сделать тебя счастливой, дорогая.

— И сделал бы! Я знаю, что сделал бы! — чуть не плача, убежденно заявила Поллианна.

— Тогда почему не дать мне возможность попытаться, Поллианна, пусть даже она… не совсем одобрительно отнесется к этому на первых порах? Может быть, со временем, после того как мы поженимся, нам удастся склонить ее на свою сторону.

— Но я не смогла бы… не смогла бы поступить так, — простонала Поллианна, — после того, что она сказала. Я не смогла бы… без ее согласия. Понимаешь, она так много сделала для меня и теперь так рассчитывает на мою помощь. Она далеко не здорова сейчас, Джимми. И право же, последнее время она была такой… такой любящей и так усердно старалась… играть в игру, несмотря на все свои беды. И она… она плакала, Джимми, и умоляла меня не разбивать ей сердце… как когда-то разбила мама. И… и, Джимми, я… я просто не могла бы отказать ей после всего, что она для меня сделала. — Поллианна на мгновение умолкла, а затем, заливаясь яркой краской, снова заговорила прерывающимся голосам: — Джимми, если бы ты… если бы ты только мог сказать тете Полли что-нибудь о… о твоем отце и твоих родственниках, и…

Руки Джимми вдруг опустились. Он немного отступил назад. Его лицо побледнело.

— Да. — Поллианна шагнула к нему и робко коснулась его руки. — Не думай… это не для меня, Джимми. Мне все равно. Да я и не сомневаюсь, что твой отец и твои родственники были прекрасные и благородные люди, потому что ты такой хороший и благородный. Но она… Джимми, не смотри на меня так!

Но Джимми, негромко застонав, отвернулся от нее, а минуту спустя, бросив лишь несколько невнятных слов, которых она не поняла, покинул дом.

От Поллианны Джимми направился прямо домой и разу же разыскал Джона Пендлетона. Он нашел его в большой библиотеке с темно-красными портьерами, где когда-то Поллианна со страхом озиралась по сторонам, ожидая увидеть «скелет в шкафу».

— Дядя Джон, вы помните тот пакет, который дал мне отец?

— Ну да, конечно. В чем дело, сынок? — При виде лица Джимми Джон Пендлетон вздрогнул от неожиданности.

— Этот пакет придется распечатать, сэр.

— Но… условие, которое поставил твой отец!

— Я ничего не могу поделать. Пакет придется вскрыть. Вот и все. Вскройте его, пожалуйста.

— Ну что ж, мой мальчик, конечно, если ты настаиваешь, но… — Он в нерешительности умолк.

— Дядя Джон, как вы, возможно, догадались, я люблю Поллианну. Я попросил ее стать моей женой, и она согласилась. — У его собеседника вырвалось радостное восклицание, но молодой человек продолжал говорить все с тем же сурово сосредоточенным выражением. — Теперь она говорит, что не может… выйти за меня. Миссис Чилтон возражает. Она считает, что я не пара Поллианне.

— Ты … не пара?! — Глаза Джона Пендлетона вспыхнули гневом.

— Да. Я узнал причину, когда… когда Поллианна попросила меня сказать ее тетке что-нибудь о… о моем отце и моих родственниках.

— Что за чушь! Я думал, у Полли Чилтон больше здравого смысла… Впрочем, это на нее очень похоже. Харрингтоны всегда безмерно гордились своим происхождением и родней, — раздраженно заметил Джон Пендлетон. — Ну, и ты смог сказать?

— Смог ли? На языке у меня уже вертелось, что не могло быть отца лучше моего, но тут я вдруг вспомнил о пакете и о том, что на нем написано. И я испугался. Я не посмел сказать ни слова, пока не узнаю, что в этом пакете. Отец не хотел, чтобы я узнал это, пока мне не будет тридцать… пока я не буду взрослым человеком, способным вынести любой удар. Понимаете? Есть какая-то тайна в его и моей жизни. Я должен узнать эту тайну и узнать прямо сейчас.

— Но, Джимми дружок, не смотри так скорбно. Может быть, это хорошая тайна. Вдруг это окажется что-то такое, что тебе будет приятно узнать.

— Может быть… Но если бы это было так, разве захотел бы он скрывать это от меня, пока мне не исполнится тридцать? Нет, дядя Джон! Это было что-то, от чего он пытался оградить меня, пока я не буду достаточно взрослым, чтобы вынести все не дрогнув. Поймите, я не виню отца. Что бы это ни было, он просто не мог ничего предотвратить, я ручаюсь. Но что это было, я все же должен узнать. Пожалуйста, принесите пакет. Вы помните, он у вас в сейфе.

Джон Пендлетон немедленно встал:

— Сейчас принесу.

Три минуты спустя пакет уже был в руках Джимми, но юноша тут же протянул его Джону Пендлетону:

— Лучше уж вы прочтите, сэр. А потом скажете мне.

— Но, Джимми, я… хорошо. — Решительным жестом Джон Пендлетон взял нож для разрезания бумаги, вскрыл конверт и извлек из него все его содержимое. Там была перевязанная ленточкой пачка бумаг и, отдельно, свернутый лист, очевидно письмо. Его-то Джон Пендлетон развернул и прочел первым делом. Пока он читал, Джимми, затаив дыхание, следил за его лицом. Он увидел, как на этом лице появилось вдруг выражение удивления, радости и чего-то еще, чему он не мог найти названия.

— Дядя Джон, что там? Что там?

— Читай сам, — ответил мужчина, сунув письмо в протянутую руку юноши. А Джимми прочел следующее:

'Прилагаемые документы, подтверждают, что мой сын Джимми Бин — в действительности, Джеймс Кент, сын Джона Кента и Дорис Уэтерби, дочери Уильяма Уэтерби из Бостона. Здесь также и письмо, в котором я объясняю моему сыну, почему все эти годы я прятал его от семьи его матери. Если этот пакет будет вскрыт по достижении тридцати лет, он прочтет это письмо и, я надеюсь, простит отца, который боялся совершенно потерять своего мальчика и потому решился на такие крайние меры, чтобы сохранить его для себя. Если же этот пакет будет вскрыт посторонними людьми по причине смерти моего сына, я прошу немедленно известить о случившемся родственников его матери в Бостоне и передать им в целости и сохранности приложенные документы.

Джон Кент'.

Бледный и потрясенный, Джимми поднял глаза и встретился взглядом с Джоном Пендлетоном.

— Значит, я… пропавший… Джейми? — неуверенно произнес он.

— Здесь сказано, что у тебя есть документы, подтверждающие это, — кивнул мужчина.

— Племянник миссис Кэрью…

— Разумеется.

— Но как… что… я не могу это осознать! — Последовала небольшая пауза, прежде чем лицо Джимми вспыхнуло новой радостью. — Теперь я знаю, кто я! И могу сказать миссис Чилтон кое- что о моих родственниках.

— Смею думать, что да, — сухо отозвался Джон Пендлетон. — Бостонские Уэтерби могут изложить свою родословную от времен крестоносцев, а то и от сотворения мира. Это должно ее удовлетворить. Что же до твоего отца, он тоже из хорошей семьи, как говорила мне миссис Кэрью, хотя и был довольно оригинальным человеком и не нравился семье жены, как тебе, конечно, уже известно.

— Да. Бедный отец! Что за жизнь он, должно быть, вел со мной все те годы, вечно боясь погони. Теперь я могу понять многое из того, что прежде озадачивало меня. Как-то раз одна женщина назвала меня «Джейми». Как он рассердился! Теперь-то я знаю, почему он увел меня оттуда в тот же вечер, даже не дождавшись ужина. Бедный отец! Это было незадолго до того, как он заболел. Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, а вскоре уже не мог и внятно говорить. Что-то затрудняло его речь. Я помню, когда он умирал, то попытался сказать мне что-то об этом пакете. Теперь я думаю, что он велел мне распечатать его и пойти к родственникам моей матери, но тогда я решил, что он просто наказывает мне хранить его. Это я ему и обещал, но тем его отнюдь не утешил. Он, похоже, только разволновался еще больше. Бедный отец!

— Давай-ка заглянем в эти документы, — предложил Джон Пендлетон. — Кроме того, как я понял, здесь