драться до последнего. Девушка твердо стояла на стройных ногах, а в глазах ее полыхали ярость и презрение. Энни ждала, пока Керт поднимется и нападет, но не боялась неравной драки, наоборот, почти стремилась к ней.
Красота ее сияла все ярче, становилась почти непереносимой. Глухо зарычав, Керт кончил прямо в брюки; длинные пальцы дрожали над ширинкой.
На какой-то долгий ошеломляющий момент он просто уставился на нее, смакуя новое ощущение – он сумел получить наслаждение от борьбы с ней. Все произошло так, словно не Керт, а эта девчонка командовала здесь.
Она стояла над ним, ангельское видение, залитое кровью, в чувственных глазах ужас и вызов, собольи волосы рассыпались по плечам.
И по-прежнему не пыталась убежать. Керт был очень силен, он регулярно занимался спортом и, опомнившись, уже предвкушал азарт погони и преследования, потому что не сомневался: он сможет взять и усмирить ее.
Керт глубоко вздохнул: дрожь в чреслах наконец унялась.
Потом, развернувшись, взметнулся с дивана, протягивая руки. Но девушка ускользнула. Керт растерянно обернулся и увидел, что она стоит у дивана. У Энни был шанс добежать до двери, но она юркнула мимо Керта, как мышка, и не воспользовалась моментом. Неужели от страха потеряла способность думать?
Но он не желал размышлять над странностями поведения девушки, а снова рванулся вперед, чтобы пригвоздить ее к дивану.
На этот раз она перепрыгнула через кожаное чудище, и Керт опять растянулся плашмя на подушках.
Он вскочил с воплем ярости и помчался за девушкой, но она в последнюю секунду отпрянула, обогнув стол, который Керт в спешке подтолкнул. Но при этом Энни оказалась в углу, между двумя фальшивыми окнами. Керт подвинул кресло, чтобы не дать ей уйти. Он чувствовал, что задыхается все сильнее, но упорно продолжал надвигаться на девушку, протягивая руки.
Сверкающими, как звезды, глазами она настороженно наблюдала за ним.
На этот раз он должен схватить девчонку. Ей не улизнуть: сквозь стены не пройдет.
Но, как только Керт размахнулся, чтобы ударить Энни в живот, она вновь исчезла. Он в ярости обернулся и увидел ее сзади – легкий неуловимый призрак, терзающий молодостью и ловкостью. Его тяжелое тело наливалось усталостью от бесплодной погони.
В глазах девушки по-прежнему стыли гнев и отвращение, но теперь Керт заметил в них и торжествующий блеск.
Он медленно надвигался на нее, и Энни так же медленно отступала, настороженно оглядываясь, готовая немедленно ускользнуть.
Керт чувствовал, что на ширинке расплывается мокрое пятно. Роли переменились. Если в самом начале на его стороне были сила и возможность застать девушку врасплох, то теперь ее союзниками стали юность и выносливость. С каждой минутой он слабел, а она становилась сильнее.
Девчонка сделала это намеренно. Как еще объяснить ее отказ убежать, когда предоставлялась возможность?
Керт изо всех сил толкнул к ней тяжелый стол, надеясь сбить с ног, но Энни легко отпрыгнула и замерла в центре комнаты.
Теперь злоба окончательно затмила его разум, и он ринулся на нее, словно бешеный разъяренный бык, выдавливая хриплые отрывистые слова, которые сам едва слышал:
– Сука… дрянная сука… Ты за это заплатишь…
Но Энни, словно танцуя, уклонилась от его прикосновения: дикое прелестное создание, природой одаренное нечеловеческой грацией, и он никак не мог схватить и раздавить ее.
И когда, наконец, Керт упал перед ней на колени, раздавленный унизительной влагой в брюках, задыхающийся, слишком слабый, чтобы дотянуться до Энни, он увидел, каким внутренним огнем горят ее глаза, полные боли и удовлетворения.
Только сейчас Энни ринулась к двери, словно испуганная лань.
Коридор лежал перед ней, словно слабо освещенный тоннель, в котором смутно вырисовывались очертания декоративных столиков и рам висевших на стенах картин. Ковер скользил под ногами. Она летела вперед, стараясь сохранить равновесие.
Энни знала – ключи по-прежнему должны быть в автомобиле, она видела, как коротышка-водитель оставил их на месте. Правда, ворота закрыты. Неважно, она попытается протаранить их, если необходимо, или выйдет из машины и попытается перелезть через них.
Безымянный ужас сковал внутренности – стены, казалось, смыкаются вокруг нее. В ушах звучали слова Керта:
«Скормить их собакам…»
Энни вынудила себя не думать об этом, вернуться к реальности. Еще будет время сообразить, что делать, когда она выйдет из дому.
Девушка не глядела по сторонам. Взгляд ее был устремлен на высокую дверь; в полутьме поблескивала большая медная начищенная ручка.
Свобода была близка. Энни находилась в состоянии такого возбуждения, что не ощущала боли в спине, груди и ключицах. Она остановилась перед дверью и потянулась к замку. Но, прежде чем успела повернуть ручку, чьи-то пальцы сомкнулись у нее на шее.
Неведомая страшная сила швырнула ее на пол. Жаркое дыхание коснулось лица.
– Momentito, – раздался шепот, – Momentito, puta.[3]
