капитаном Бладуилом, смотрела с открытым ртом в его узкое лицо. Неужели услышанные ею грубые, бестактные слова и в самом деле исходили от дорогой, нежной Чины, которая никогда ни на кого не повышала голоса? Должно быть, бедная крошка просто рассудка лишилась от стыда!
– Теперь вы сами видите, что вы наделали! – обрушилась она на капитана, придя немного в себя после перенесенного ею потрясения.
– Моя дорогая леди, не будете ли вы столь любезны, что позволите мне объясниться? – произнес капитан раздраженно.
– Боюсь, сэр, что нам больше нечего сказать друг Другу, – ответила выспренне миссис Харлсон и, дрожа от возбуждения всеми своими подбородками, покинула, кипя от гнева, капитана.
– Господи помилуй! – проговорил Этан, растерянно возводя очи горе. – Да что же я сделал такое, что заслужил подобное?
– Чина – что за ужасное имя для женщины, разве не так? Что заставило вашу мать назвать вас таким вот образом, мисс Уоррик?
Этот вопрос был задан представительным капитаном американского клипера «Бирмингем» и сопровождался знаком хлопотавшему рядом стюарду, чтобы тот налил еще один стакан вина.
– Ну и славное у вас Канарское, Бладуил, никогда не пробовал лучшего! Ах, да... кхе-кхе... Прошу прощения, мисс Уоррик, так что вы говорили?
– Такое имя дал мне отец, – произнесла Чина, глядя на капитана Теренца Алойзиуса с тщательно скрываемым отвращением. Неужели это правда, что все американцы пьют так много и так громко ругаются? Он не только вел себя за столом самым предосудительным образом, но и, как заметила Чина некоторое время назад, ущипнул Арабеллу Харлсон за мягкое место, когда они поднимались по трапу, а затем разразился веселым смехом, услышав, что девушка завизжала в страхе. Хотя Белла потом и сама принялась смеяться вместе с ним и хихикать, Чина решила все же, что залепит ему прямо при всех пощечину, если он посмеет проделать то же и с ней.
– Чертовски несуразное имя! – бормотал капитан Алойзиус, громко отрыгивая.
– Как раз напротив, оно мне кажется очень удачным, – высказался капитан Бладуил, сидевший, небрежно развалившись во главе стола. Наблюдая, как неотесанный кйяйтан клипера опорожнил за час или около того почти две бутылки его редчайшего Канарского, он начал заметно растягивать слова, ибо и сам приложился к вину. – А как еще можно назвать дочь, чьи глаза своим цветом напоминают нефрит, а волосы такие же красновато-бурые, что и парадные тоги у императоров Рима?
Чина, выказывавшая на протяжении всего обеда пренебрежение по отношению к капитану Бладуилу, невольно бросила на него удивленный взгляд. Не прочитав в его прикрытых тяжелыми веками глазах ничего, кроме вежливого интереса к собеседнику, девушка быстро отвела от него свой взор. И тут ее поразила мысль о том, что она знает о капитане Этане Бладуиле совсем-совсем мало, тогда как он сумел догадаться каким-то неведомым образом и к тому же столь точно, почему ее назвали именно так.
Она появилась сегодня в апартаментах капитана только ради семейства Харлсонов, хотя, к сожалению, ее отношения с миссис Харлсон оставались после досадного инцидента, происшедшего на главной палубе несколько недель тому назад, весьма и весьма натянутыми. Чина стыдилась в душе того, что почувствовала настоящее облегчение, когда узнала, что после этого прощального обеда Харлсоны будут переправлены на клипер «Бирмингем», на котором и доберутся, уже с капитаном Алойзиусом, до Калькутты.
Разумеется, мысль о том, что придется сказать «до свидания» Луизе, огорчала Чину, но она утешала себя тем, что маленькая девочка в скором времени соединится наконец со своим горячо любимым отцом, а «Звезда Коулуна», следуя теперь обычным своим маршрутом, без захода в упомянутый порт Индии, прибудет в Сингапур гораздо раньше намеченного срока. Воистину ей просто повезло, что в Бенгальском заливе им неожиданно повстречался большегрузный клипер, капитан которого Теренц Алойзиус тут же выразил готовность доставить Харлсонов к месту назначения.
– Как я понимаю, ваш отец бывал в Китае, мисс Уоррик?
Американский морской капитан, уже успевший потерять интерес к глупым хихиканьям Арабеллы Харлсон и решительно отмежевавшийся от Джулии Клэйтон, которая, по его подкрепленному большим опытом мнению, была женщиной, всегда державшей свои щупальца наготове и расставлявшей ловушку любому потерявшему бдительность мужчине, обратил свое внимание на Чину.
– Оба они, и мой отец, и мой дедушка, много путешествовали по всему Квантуну, – ответила Чина с достоинством. – И я полагаю даже, что мой прадедушка был первым европейцем, чья нога ступила в Кантон.
– Ваш прадедушка? – Капитан Алойзиус почувствовал, как возрос его интерес к собеседнице. Отлично знавший историю этого человека и не столь уж занятый трапезой, как казалось, он был в состоянии провести логическую связь между случайным замечанием Чины и ее широко известной фамилией. – Кингстон Уоррик? Уж не хотите ли вы сказать, что ваш прапрадедушка – Кингстон Уоррик? Господи, благослови мою душу! Как же тесен этот мир, не правда ли, барышня? Я ведь очень хорошо знавал вашего отца, можете мне поверить. Мой корабль – тот, который я водил до «Бирмингема», – перевозил для него бадаянский шелк в Нью-Йорк в течение целого года. Просто огонь, а не человек был ваш отец! Я слышал, он утонул прошлым летом...
Судя по всему, он не замечал гримасы печали, исказившей лицо Чины при упоминании об отце. Известие о смерти Рэйса Уоррика, содержавшееся в письме, полученном ею от матери, явилось для нее настоящим ударом, от которого она все еще не оправилась. «Все это не случайно!» – преследовала ее одна и та же мысль. Не случайно, что он умер перед самым возвращением ее домой после долгой, казавшейся ей вечностью разлуки. А ей так хотелось снова увидеть его!
– Он был хорошим человеком, ваш папаша, – продолжал разглагольствовать капитан клипера, с удобством помещая на столе локти. – Все капитаны, которые возили для него грузы, очень его уважали. Я никогда ни от кого не слыхал дурного слова в его адрес, не считая, конечно, тех, кто завидовал его деньгам. – Он с усмешкой принялся вытирать губы салфеткой. – Я слышал, что плантация «Царево колесо» переживает не лучшие времена с тех пор, как он умер. Поговаривают, что пасынок его сам не ведает, что творит.
– Мне кажется, становится поздно, – отрывисто произнес капитан Бладуил, звонко щелкнув крышкой часов, которые он вытащил из кармана своего шелкового жилета.
– Одну минутку, прошу вас, – обратилась к Алойзиусу Чина. – Вы имеете в виду моего брата Дэймона? На плантации действительно что-то не ладится?
