ругательства, чтобы проклясть лодочника на том языке, который он понимает! Как непорядочно с его стороны отказываться переправить ее через Сингапурский пролив только на том основании, что она не может заранее заплатить за свой проезд!
– У меня нет с собой денег, – снова объяснила заартачившемуся владельцу сампана Чина, стараясь не показывать ему своего раздражения. Ей было нелегко скрывать свои чувства, ибо, несмотря на то что дело шло к вечеру, солнце продолжало немилосердно палить ее непокрытую голову, а деревянная пристань раскалилась настолько, что жгла ее ноги даже сквозь тонкие подошвы туфель. К тому же вечерний бриз не начинал еще дуть, и в неподвижном воздухе стойко держался тошнотворный запах гниющих водорослей.
Основную часть пути от отеля до этого места Чина проделала пешком. Здесь, вдалеке от суеты торговых и приморских кварталов, джунгли, не собираясь, казалось, сдавать* своих позиций, решительно подступали к самой кромке воды. Над ее головой вились тучи москитов. Был отлив, и вода, нежно булькая под сваями причала, заставляла побитый рыбацкий сампан мерно покачиваться на волнах.
– Тысяча извинений, мистрисс, – повторил лодочник с почтительным поклоном, – но моя лодка не выйдет в море до тех пор, пока денежки не лягут ко мне в карман.
Чина сжала губы в полном отчаянии. О, почему она, вместо того чтобы искать переправу где-нибудь в порту, отправилась сюда, в Оранг-Лаут, за милю, а то и дальше от города! Она с детства помнила, что жители этого селения, малайцы-лодочники, строят свои дома на сваях, возвышающихся над линией прилива. Они всегда с готовностью, без лишних вопросов и препирательств брались перевезти пассажира, куда бы тот ни пожелал, ради того, чтобы в конце путешествия получить всего несколько мелких монет. Что же заставило этого парня наотрез отказаться помочь ей?
– Вам заплатят, как только мы приедем, – продолжала убеждать его Чина. – Я ведь уже объяснила вам, кто я такая и почему не могу заплатить сразу. Неужели моего слова вам недостаточно?
Выражение темнокожего лица оставалось невозмутимым.
– Прошу прощения, мистрисс Чина Уоррик. Вы, несомненно, настоящая, благородная леди, но я вас не знаю.
– Но вы наверняка должны были знать моего отца! – произнесла с надеждой Чина.
– Когда-то имя Уорриков пользовалось огромным уважением, – ответил лодочник задумчиво, – и тем, кто носил его, доверяли. А теперь все не так. Я бедный человек, мистрисс, и останусь голодным, если мой сампан не вернется сегодня вечером с уловом рыбы.
Чина почувствовала, как у нее забилось сердце. Уже не в первый раз она слышала нечто, что заставляло подозревать неладное. Неужели на плантации «Царево колесо» действительно что-то случилось? И не по этой ли причине Дэймон известил ее в записке, что не сможет приехать за ней ранее чем послезавтра?
Что-то произошло там, дескать, с их яликом, и нужно его починить. Во всяком случае, так передала ей Джулия.
Жалость в глазах Джулии Клэйтон более чем что-либо еще заставила Чину как можно быстрее покинуть отель и попытаться самой добраться до Бадаяна. Ей не хотелось откладывать возвращение домой еще на целый день, и, кроме того, ей невыносима была сама мысль о том, что Джулия или кто-то еще заподозрит вдруг, что на Бадаяне не очень-то жаждут вновь увидеть ее!
– Это ваше последнее слово? – спросила она сердито. Рана на спине нещадно болела, на причале было нестерпимо жарко, и ей вовсе не улыбалось провести остаток вечера в препирательствах с этим лодочником. Через пролив хорошо были видны отдаленные горы Индонезии. До Бадаяна отсюда рукой подать – часа три неторопливого хода на сампане. Если бы только этот упрямец поверил наконец в то, что за такую нехитрую работу он смог бы получить приличную сумму!
– Очень сожалею, мистрисс.
Он был вежлив, но непреклонен, и Чина поняла, что только зря теряет время, а так как поблизости не было видно ни одной другой лодки, она, признав свое поражение, решила вернуться в отель и ждать Дэймона.
– Вы понимаете, мисс Уоррик, – прозвучал неожиданно рядом с ней спокойный голос, – что снова ведете себя непростительно глупо?
Чина с судорожным вздохом оглянулась и увидела направленный на нее пристальный взгляд голубых глаз Этана Бладуила.
– Как вы меня нашли? – прошептала она, непроизвольно делая шаг назад.
– С трудом, разумеется, ибо вы никому в отеле не сказали о своих намерениях, – продолжал он недобрым голосом. – Миссис Клэйтон была вне себя, когда сообщила моему стюарду о том, что вы пропали. – Лицо его скривилось при воспоминании о неприятной сцене с Нэппи, последовавшей сразу же за визитом Джулии. Старый матрос возложил с невероятной энергией всю ответственность на него...
– Ну вот, теперь-то вы наконец довольны, не правда ли? – прорычал угрожающе Нэппи, настигнув его на кормовой палубе. Исполосованное и покрытое синяками лицо маленького стюарда налилось кровью. – Теперь можете радоваться, гнусный, подлый ублюдок!
Этан, оторвавшись от морской карты, спросил спокойно:
– О чем это ты, старина?
– Здесь только что побывала Клэйтон. Сказала, что девушка упаковала свои вещи и исчезла из отеля вскоре после того, как вы ее посетили. Может, я выжил из ума, но мне кажется, что вам немедленно следует отправиться на ее поиски! И дай Бог, чтобы вам повезло!
– Уточни, кого ты имеешь в виду? – произнес нетерпеливо Этан.
– Мисс Чину, вот кого! Она сбежала! И даю голову на отсечение, что это вы своим чертовым недобрым языком заставили ее на это пойти! Я ведь уже знаю, что наговорили вы ей сегодня утром! Вина за все это ложится только на вас!..
– Так ты говоришь, что мисс Уоррик одна покинула «Райфлз-отель», – недоверчиво перебил его Этан.
