бываешь глуп и слеп.
Лейси провела пальцем по стеклу, и его холод словно проник в нее. Тот страшный полдень с внезапной ясностью предстал перед ней. Она лежала в его объятиях, еще содрогаясь от его неистовства, а Джонни отодвинулся и прошептал ей в ухо слова, от которых сердце ее разорвалось на куски.
Твой отец правильно предупреждая меня: ты ненасытная блудня, как и твоя мать, готовая продаться тому, кто больше даст, кто бы он ни был. Но твоя ненасытность тебя и погубит, потому что только я могу дать тебе то, что ты больше всего желаешь, и каждый день ты будешь понемногу умирать, когда выйдешь за Сэма вместо меня.
Он в последний раз провел по ее телу рукой, и она вся задрожала от вспыхнувшего с новой силой желания. И тогда он взял ее грубо и яростно, но даже от этой сокрушающей душу грубости она вознеслась до небес. Джонни встал, еще сотрясаясь так же, как она, молча оделся, а она следила за его движениями полными страдания глазами. Затем он подошел к кровати и поцеловал ее с почти былой нежностью, но слова были произнесены таким ледяным голосом, какого она еще не слышала.
– Позволь мне первым поздравить тебя с блестящим браком, дорогая.
– Я не выйду за него, – вырвалось у нее.
– Выйдешь.
И так оно и случилось – из-за Джо.
Дождь омывал плавучий домик. Лейси закрыла лицо руками, стараясь изо всех сил перестать плакать, но не могла остановиться. Тысячу раз переживала она заново тот страшный день, и каждый раз сердце ее вновь разрывалось.
Но, переживая заново холодность Миднайта и свое неизбывное унижение, она одновременно переживала и свою неугасимую страсть. Он показал ей, что даже его ненависть может быть сладостной мрачной бурей, когда не существует ничего – только его пылающие губы, словно заливающие ее раскаленную плоть жидким пламенем, и огненные волны дикого желания, захлестывающие изнутри.
Даже уверяя, что ничего, кроме презрения, к ней не испытывает, он любил ее с неистовостью, от которой можно было умереть. Она отдавалась ему любя и до сих пор продолжала любить его.
Он играл на ее чувствах, осуществляя свое возмездие в тот день, – даже на самом глубоком и всепоглощающем чувстве: ее вечной любви к нему.
Может, пришло время отомстить ему?
Лейси отерла мокрое лицо й глубоко вздохнула, чтобы успокоить дыхание. Затем выпрямила плечи и взглянула на Джонни.
– Кому, как не тебе, знать, что такой женщине, как я, одних денег недостаточно, – хрипловатым голосом начала она, сделав шаг в его сторону в полумраке. Вид у нее был такой решительный, что Джонни попятился назад, пока не уперся спиной в стену. – От денег я устала, а ты – тот единственный мужчина, который мне нужен. Ты всегда преследовал меня, Джонни Миднайт. Я ненавидела тебя и любила. Но больше всего я тебя хотела.
Что-то в ее голосе было такое, от чего ему стало не по себе; он, не отрываясь, смотрел на нее, отчего она чувствовала себя еще более безудержной и бесстыдной.
Она прикоснулась к нему мягкими легкими пальцами; они заскользили по его телу, и, когда ее руки сомкнулись вокруг него, волна неукротимого желания сотрясла его.
Из уст ее вырвался торжествующий смешок; чувствуя свою власть, она обхватила руками его шею и приблизила к нему свои губы.
– Лейси, что ты, черт возьми, делаешь?
– А ты не знаешь?
– Лейси…
– Чшшш. Зачем же ты принес меня к себе в спальню, если не хочешь любить меня?
– Сам не знаю.
– Тогда я покажу тебе – как в тот день ты мне показал. Думаешь, ты один жаждешь отмщения в постели?
– Нет…
– Нет, да! Джонни, да… – Лейси негромко ворковала, расстегивая пуговицы на своем пеньюаре, и вот он мягко упал на пол, обнажив в серебристом свете луны дивные линии ее прекрасного тела. Она не отрывала от его лица своих огромных влажных глаз. Чуть заметная улыбка слегка искривила ее губы. – Насколько я знаю, после таких черепно-мозговых травм некоторые первый раз побаиваются, как бы с ними не вышло беды и они не опростоволосились…
– Не в этом дело, – промычал Джонни, приходя в ярость оттого, что его ставят в такое дурацкое положение и ему надо доказывать свою состоятельность.
– Я так не думала, – прошептала Лейси, радуясь, что он так легко поддался на приманку.
Она приникла к нему, но какое-то мгновение Джонни стоял оцепенев. Мягкими пальцами она водила по его плечам, шее, поглаживая его и приникая к нему все ближе.
– У меня никогда никого не было, кроме тебя, – раздавался в тишине еле слышный шепот. – Я вышла замуж за Сэма, но не спала с ним. Что бы я там ни натворила, как бы больно ни ранила тебя, ты был моей единственной любовью.
Ты был моей единственной любовью.
Миднайт неотрывно глядел на обращенное к нему красивое лицо и на лучащийся из ее глаз свет.
Единственной ее любовью.
Его охватило непонятное чувство.
Боже, ты мой Боже. Он презирал себя за то, что почти верит ей.
Неужели она действительно считает: он такой дурак, что легко заглотнет этот крючок? Он попытался напомнить себе, что она хотела навсегда увезти от него Джо.
– Пропади ты пропадом! Хватит нести всякую чушь, – прорычал Джонни, но в голосе чувствовалась боль.
Лейси сдержала рыдание, видя, как сжались его челюсти.
– Джонни, люби меня, – шептала она.
Эти бархатные интонации проникали в его сознание, усыпляя его бдительность, и без того совсем ослабевшую.
Лейси наблюдала, как взгляд Джонни становится совсем безумным, и не оказала ни малейшего сопротивления, когда он притянул ее к себе.
Его ищущие руки стали блуждать по ее телу.
Оно сильно изменилось. Стало лучше. Груди – полнее. Желание – горячее..
Как и его.
Кровь горячей волной хлынула по его жилам, когда он понес ее к кровати и отбросил покрывало. Затем он сорвал с себя одежду и лег рядом с ней на сбившиеся прохладные простыни.
Ему было не до ласк.
Впившись губами в ее губы, он навалился и с размаху вошел в нее. Лейси закричала от боли. И хотя вся его плоть рвалась проникнуть в нее еще глубже, он застыл и не двигался.
В его оцепеневшее тело проникало, захлестывая все его существо, непередаваемое блаженство ее тепла. Он причинил ей боль. Она ведь говорила, что не позволяла Сэму прикасаться к себе. Значит, это правда, хотя бы частично: она не знала мужчины уже долгое время.
Миднайта омыло волной нежности, и он стал целовать ее ласковее, чем раньше. Руки его с большей нежностью гладили ее тело, отчего ее душа встрепенулась, и Лейси начала тихо всхлипывать.
Он сгорал от желания доставить ей радость, защитить ее, любить ее – он пытался сказать ей об этом своими губами, руками, всем своим возбужденным телом.
Наконец пламя его страсти смешалось с более тонкими и нежными чувствами, и желание его усилилось до бесконечности. Дыхание его участилось, стало судорожным. Он сделал движение и углубился в нее еще больше, и она с готовностью отозвалась на его напор, дрожа, приникая к нему сильнее, ногти впились ему в спину, и она не сразу поняла, что делает ему больно. Она задыхалась от его напористых губ; он покрывал неистовыми поцелуями ее губы, уши, шею, как будто никак не мог насытиться.
За несколько секунд страсть их достигла пароксизма, и оба одновременно взорвались в бешеном
