независима и принадлежит Взрослому, тогда как на самом деле она включает большие сферы, принадлежащие Родителю и Ребенку. Подлинная самостоятельность проявляется в признании того, что в сфере Взрослого есть ограничения (рисунок 11), что заштрихованные участки принадлежат другим состояниям Я.
В сущности, рисунки 10 и 11 дают нам возможность количественного определения самостоятельности. Область В2 на рисунке 11, деленная на область В1 на рисунке 10, может быть названа 'степенью самостоятельности'. Там, где В1 велика, а В2 мала, мало самостоятельности и много иллюзий. Если В1 мала (хотя она всегда больше В2), а В2 велика (хотя она всегда меньше В1), тогда иллюзий меньше, а самостоятельности больше.
Д. Игры
В раннем детстве ребенок простодушен и занимает первую позицию: я+ — ты+. Однако такое состояние быстро проходит, и ребенок обнаруживает, что его я+ не является неоспоримым прирожденным правом, но до некоторой степени зависит от его поведения, в особенности от его реакций на мать. Когда он учится вести себя за столом, то может обнаружить, что его ощущение безупречного я+ мать принимает с определенными ограничениями, и это открытие приносит боль. Ребенок отвечает тем, что ставит под сомнение ты+ матери, хотя когда с едой покончено, они могут поцеловаться и помириться. Но уже заложена основа для будущих игр, которые расцветают в период приучения к горшку, где он инициатор и распорядитель. Когда наступает время еды, ребенок голоден и чего-то хочет от матери; а вот в туалете и в ванной комнате уже мать чего-то хочет от него. За столом он должен отвечать ей соответственно, чтобы сохранить свое я+; теперь же она должна вести себя соответствующим образом, чтобы у нее было ты+. В редких случаях они могут при этом оба сохранить искренность и простодушие, но обычно мать начинает обманывать ребенка с помощью маленьких хитростей, а у него появляются свои уловки.
К поступлению в школу ребенок уже знает несколько мягких вариантов игр и, возможно, один-два жестких; в худшем случае он уже одержим игрой. Все зависит от того, насколько хитры или жестоки его родители. Чем больше они хитрят, тем более хитрым и неискренним будет и он; чем более они жестоки, тем более жестоко играет и ребенок, чтобы выжить. Клиническая практика показывает, что лучший способ сделать ребенка хитрым и жестоким — делать ему как можно чаще вопреки его желанию клизму, а чтобы разрушить его личность, нужно жестоко бить его, чтобы он кричал от боли.
В начальной школе у ребенка появляется возможность проверить игры, которым он научился дома, на других учениках и учителях. Одни игры он ужесточает, другие смягчает, от некоторых отказывается и усваивает от одноклассников новые. У него появляется также возможность испытать свои убеждения и уточнить свою позицию. Если он убежден, что у него я+, учительница может подкрепить это убеждение или опровергнуть его; если он считает, что у него я—, она либо подтверждает это (чего он и ожидал), либо пытается разубедить его (отчего он начинает испытывать беспокойство). Если ребенок считает, что все в мире они+, он включит в это ощущение и учительницу, если только она не докажет ему обратное. Если же он считает, что они—, то постарается доказать это, выводя учительницу из себя.
Существует множество особых ситуаций, которых не могут предвидеть ни ребенок, ни учительница и с которыми они не смогут справиться. Учительница может играть в игру, которая называется «Аргентина». 'Что самое интересное в Аргентине?' — спрашивает она. «Пампасы», — отвечает кто-нибудь. «Н-е-е-е-т». 'Патагония' — говорят другие. «Н-е-е-е-т». 'Аконкагуа', — предлагает кто-то из учеников. «Н-е-е-е-т» К этому времени все уже понимают, в чем дело. Бессмысленно припоминать то, что они узнали из учебников. Они должны угадать, что она задумала; она загоняет их в угол, и они сдаются. 'Никто больше не хочет отвечать?' — спрашивает она притворно мягким голосом. 'Гаучо!' — с торжеством провозглашает она, заставляя одновременно всех учеников чувствовать себя дураками. Они ничего не могут с ней поделать, однако даже в глазах самого доброжелательного ученика ей трудно сохранить свое ты+. С другой стороны, даже самой опытной учительнице трудно выглядеть ты+ в глазах ученика, которого дома ежедневно подвергают насилию клизмой. Он может отказаться отвечать, а если она пытается его заставить, то точно так же подвергает насилию его сознание и тем самым доказывает, что она ничуть не лучше его родителей. Но она ничем не может ему помочь.
В каждой позиции есть свой набор игр. Играя в них с учительницей, ученик видит, какие она предпочитает, и совершенствует свое мастерство. Во второй позиции (в позиции высокомерия я+, ты—) он может поиграть в 'Теперь я до тебя добрался', в третьей (позиция депрессии я—, ты+) — 'Ударь меня', в четвертой (позиция безнадежности я—, ты—) — 'Пусть учительница пожалеет'. Он может отказаться от игры, если учительница ее отклоняет или имеет для нее антитезис. Но тогда ученик испробует эту игру на одноклассниках.
Во многих отношениях труднее всего иметь дело с четвертой позицией. Но если учительница держится спокойно, «поглаживает» его рассудительными словами, не прибегает к упрекам или извинениям, она может ослабить роковую власть безнадежности и помочь преодолеть часть пути к солнечному свету я +.
Таким образом, школьный возраст — это период, который определяет, какие игры из домашнего репертуара станут у человека любимыми и сохранятся на всю жизнь, а от каких он откажется. Самый главный вопрос здесь: 'Ладили ли вы со своей учительницей в начальной школе?' И второй: 'Какими были ваши отношения с другими детьми в начальной школе?'
Е. Личина
К концу этого периода формируется еще одна черта личности ребенка, отвечающая на вопрос: 'Если нельзя говорить откровенно и рассказывать все как есть, как лучше всего схитрить, чтобы добиться своего?' Чтобы ответить на этот вопрос, понадобится все, что ребенок узнал от родителей, учителей, одноклассников, друзей и врагов. В результате возникает его «маска» или «личина» (persona).
Юнг определяет личину как 'ad hoc[29] усвоенное отношение', как маску, 'которая помогает личности устанавливать соответствие со своими сознательными намерениями и в то же время встречать требования и мнения окружающих'. Таким образом, 'человек обманывает других, а часто и самого себя относительно своего истинного характера'. Это своего рода социальная личность, а социальные личности большинства людей напоминают личность ребенка латентного периода, то есть возраста от шести до десяти лет. Происходит это потому, что личина действительно формируется внешними влияниями и собственными решениями ребенка именно в этом возрасте. Взрослый человек в своем общественном поведении бывает добрым, жестоким, внимательным, вызывающим, и для этого ему не нужно обращаться к Родителю, Взрослому или Ребенку (хотя он может и обратиться). Напротив, он может вести себя как школьник, который под руководством своего Взрослого и при ограничениях со стороны Родителя приспособился к социальному окружению. Это приспособление связано с личиной и тоже входит в сценарий. Если у ребенка сценарий Победителя, личина будет привлекательной, если сценарий Неудачника — личина будет отталкивающей для всех, кроме таких же, как он сам. Часто личина лепится по образу героя. Под личиной скрывается Ребенок; он таится за ней, но постоянно ищет возможности вырваться, если удастся собрать достаточное количество купонов, чтобы оправдать сбрасывание личины.
В данном случае пациенту следует задать вопрос: 'Какова ваша личина?' или еще лучше: 'Что думают о вас другие?'
Ж. Семейная культура
Всякая культура корнями уходит в семью, начала культуры человек постигает в детстве. Подробности
