Хьюстон резко остановился. Повернулся к ней. Она ожидала, что он возьмет ее за руку, успокоит. Но это уже был не тот Хьюстон, и пора бы ей знать это.
Одной рукой он обхватил ее голову и притянул к себе. Поцелуй был решительным, умелым, крепким и неотвратимым. Шлепки упали на песок, так же, впрочем, как и последние остатки ее самообладания. Словно волны смыли его и унесли в безбрежность.
Она не собиралась упираться, и ни на мгновение у нее не возникла мысль, что она участвует в поставленном шоу. Хьюстон был непомерно властным, он привык делать все по-своему. Если у нее на какую-то долю секунды и пробуждалась надежда, что она сможет завлечь его больше чем на одну ночь, она полностью сознавала, что прежде всего этого хотелось ей, и не особенно обольщалась.
Он был не тот мужчина, что с легкостью поддается чьим-либо чарам, да и она не была женщиной с длинным списком легких побед. Она хорошо владела своим мозгом, много работала и в случае необходимости умела вовремя слегка польстить, упросить и умаслить нужного ей человека.
Но сейчас ее разум был в отключке, ибо его рот приник к ее влажным губам, его рука сжимала ее именно там, где ему ее хотелось. Джози разжала губы, почувствовала его язык и вновь сомкнула их.
Хьюстон прервал поцелуй и отпустил ее.
– Подбери свои тапки, мы уже почти пришли. – Растерянно моргая, пораженная, как быстро он смог переключиться, она тупо уставилась на землю. Грудь ее тяжело вздымалась. Он что-то сказал насчет шлепок… Правильно. Шлепки. Надо взять их. Она нагнулась.
Хьюстон выругался, бросился вниз и, опередив ее, схватил шлепки.
– Не нагибайся, пока мы не окажемся на месте.
Она не собиралась специально заводить и возбуждать его. Но может, поскольку это была единственная ситуация, в которой она чувствовала свое преимущество, у нее возникла потребность выкинуть что-нибудь неприличное, учитывая слабость, которую он питал к ее заду.
Застав его врасплох, она выбила шлепки из его рук, которые снова упали на землю.
– Упс. – Она снова нагнулась, не слишком сгибая колени.
Она ждала, когда он снова выругается.
– Черт возьми, Джози, – не заставил себя ждать он.
Ее ухмылка стала шире. Как-нибудь на днях она спросит, что нашел он привлекательного в двух круглых подушечках, как она именовала свой зад. Но ей нравилось поддразнивать его.
Он тут же вернул контроль над ситуацией, быстро ухватив ее за попу, прочно удерживая пальцами каждую ягодицу.
Она взвизгнула.
– Хьюстон! – Такого она не ожидала. Ведь пляж был частный и в пределах видимости находились десятки кондоминиумов.
– Не начинай того, что ты не сможешь закончить сама, Джози, – бросил он, пока его руки жадно исследовали ее тело.
Она не знала, как ему удавалось это – одним прикосновением парализовать ее волю. Она не могла пошевельнуться, да ей и не хотелось, она позволяла ему жадно ласкать ее, а между ног у нее вновь загудела уже знакомая боль.
Его пальцы скользили вверх и вниз по ее телу, по ногам и между ними, пока кончик одного из них не оказался в восхитительной близости от скрещения бедер. Шорты увлажнились, ноги напряглись. Соски выскочили наружу и молили о внимании, и пока ее мозг требовал: «Великий Боже, только не здесь!» – ее тело пело: «Да где тебе вздумается, несравненный ты мой, только не останавливайся».
Она заскулила, словно собака, просящая вывести ее погулять, и ждала, что сама почувствует смущение. Но реакция у нее была явно замедленная. Единственное, что она ощутила, было всепоглощающее, ослепительное вожделение.
Рука двигалась вперед и назад, забираясь между ног, поглаживая клитор сквозь тонкий материал шортов.
– Не здесь, – взмолилась она в тщетном призыве к сдержанности, сознавая, что не способна оказать сопротивление, если он будет продолжать в том же духе. Но даже символическое усилие помогло бы ей выглядеть не столь безнадежно. Если она не сможет обмануть себя, полагая, что половина населения Флориды собралась, словно на трибунах стадиона, и созерцала их, по крайней мере она попытается одурачить его.
– Никто ничего не увидит. Я стою прямо за твоей спиной, прикрываю тебя. Невозможно увидеть, что мой палец заблудился между твоих ног, – зашептал он ей на ухо, зацепив край ее шортов большим пальцем. – Никто ничего не сможет сказать. Выглядит так, словно я обнимаю тебя.
Он и собирался сделать это, а она застонет от наслаждения, прикусит губу и кончит прямо здесь, на пляже. На виду у любого зеваки. Она все же сомневалась, что какой-нибудь прохожий, увидев мужчину, склонившегося над женщиной и засунувшего руку ей между ног, примет его за любителя страстных объятий.
Это могло создать дурней прецедент. Если она плюнет на все условности и отдастся ему прямо здесь, на пляже, кто знает, может, он решит, что она способна и не на такие подвиги? Может, он захочет, чтобы она голой плясала при свечах, если она не будет осторожной.
Стараясь не закрывать глаза, она с трудом сглотнула и попыталась не замечать дразнящие движения его пальца, поигрывавшего краем ее шортов, проникшего в них и поглаживавшего трусики.
– Боюсь, что им будет что сказать, – простонала она и сомкнула бедра, пытаясь удержать его на грани. Однако лишь поймала его руку, еще крепче прижав ее к себе. О Боже, до чего же хорошо! Она смаковала этот долгий пульсирующий момент. Затем, собрав в кулак всю силу воли, которую обрела во время учебы в мединституте и круглосуточных дежурств в больнице, она сделала шаг вперед и вырвалась из рук Хьюстона.
