семейству счесть ее душевнобольной, она поднялась на ноги:
– Здесь стало жарко. Я, пожалуй, пойду окунусь. – Племянница Хьюстона перестала строить песочные горки у ног отца и подняла головку:
– Я тоже хочу в воду. – Кристиан вздохнул:
– Мы только что вылезли оттуда, Миранда. Дай папочке минутку передохнуть.
– Я могу захватить ее, – предложила Джози, жаждавшая поскорее смотаться. Что она будет делать в воде? Плавать туда-сюда, пока Хьюстон болтает с Сарой? – Если она, конечно, пойдет со мной.
Миранда не казалась Джози робкой девочкой, и ее ответ подтвердил это. Она вскочила, пинком ноги осыпала песком обоих родителей и сестренку и схватила Джози за руку.
– Я готова. Я очень хорошо умею плавать, занимаюсь плаванием в группе «Форелей». Если ты будешь тонуть, я спасу тебя.
Взрослые дружно рассмеялись. Кристиан ухмыльнулся.
– Похоже, скромности она набралась от Хьюстона.
Хьюстон смотрел, как Джози с Мирандой плещутся в воде, держась за руки и смеясь, и пожалел о том, что пришел на пляж. Что не сумел оставить Джози в покое и снова втянул ее в свою жизнь.
Ларри качал другую дочку Кори, Эбби, на коленке, объявив, что он возьмет ее отдельно окунуться в воду. Эбби отлично чувствовала себя в компании Ларри, и Кори даже глазом не моргнула на заявление Ларри. Словно она давно привыкла к тому, что он всегда где-то рядом.
Хьюстон со вздохом потянулся, пытаясь оторвать тело от нейлоновой спинки шезлонга. Кори пытала Сару на предмет ранних симптомов ветрянки у детей.
Его мать все еще сидела рядом, они с минуту молча смотрели, как Джози бултыхается в волнах прибоя, гоняясь за Мирандой.
Ему было больно смотреть на нее.
Джози была восхитительна. Прелестна и добра, умна н непостижима.
Она была на шесть лет моложе его и не разделяла его цинизма, приобретенного им за последние несколько лет. Он стал заезженной клячей. Она же осталась нетронутой и наивной.
Существовали миллион и одна причина, по которым ему не следовало больше поддерживать связь с ней. Начиная с того, что они работали вместе, и кончая печальной истиной – ему нечего предложить ей.
Он снова повернулся в кресле и левой рукой подтолкнул на лоб солнечные очки. В этом была главная причина, чтобы отстраниться от Джози. Ему предстоял долгий и тернистый путь с его искалеченной рукой.
Еще две недели в гипсе, затем месяцы физиотерапии. И никакой гарантии, что он когда-либо сможет сгибать большой и указательный пальцы. С его карьерой и работой будет покончено.
В нем начала закипать ярость. Дьявольщина, не только с работой! Все остальное тоже станет сплошным кошмаром. Если он не обретет вновь способность чувствовать пальцы и шевелить ими, ему все придется делать левой рукой, даже есть и писать.
Об этом страшно даже подумать. Его рука должна вылечиться. Другого выбора нет. Кроме работы, карьеры, у него ничего не было. Даже серфинг, его единственное увлечение, становился ему недоступен.
Все, на что он был способен сейчас. – это смотреть на воду. И на Джози.
Миранда плеснула на Джози водой, та взвизгнула и закрыла лицо руками.
На Джози все еще была просторная, мешковатая майка, однако сейчас она промокла насквозь и облепила ее тело, подчеркивая топ бикини, поддерживающий роскошные груди. Он знал эти груди, уже наслаждался ими, ласкал их, а сейчас бешено жаждал их. Яростно, требовательно и безотлагательно.
Его матушка помахала рукой перед лицом:
– Ну и жарища!
Он недовольно заворчал. Ему не хотелось сейчас беседовать с матерью. Оставили бы его в покое, чтобы он мог поразмышлять о своей грустной судьбе и тихо пожалеть себя.
Она шлепнула его по плечу:
– Ты что нахмурился? Это не идет твоей милой мордашке.
Он вскинул брови. Только его матери могло прийти в голову, что «милая мордашка» может сойти за комплимент мужчине.
– Просто мне хотелось бы сейчас кувыркаться в воде, а я прикован к пляжу.
Это было правдой. Хотя бы отчасти. Об остальном лучше умолчать. О том, что его тревожило собственное будущее, и о его влечении к Джози.
– Ага, понятно. Малышка Джози плещется в воде без тебя. Конечно же, тебе лучше бы поплескаться с ней, чем сидеть тут с матерью.
И как это его матери могло прийти в голову?
– Я имел в виду серфинг.
Его мать, которая потрясающе выглядела для своих шестидесяти двух лет, поправила ленточку на черном купальнике, внимательно посмотрела на него, словно хотела сказать: «Ладно уж, можешь впаривать мозги кому угодно, только не мне».
