Хорошо, что под окнами шатался Тревор Дин, а не какой-нибудь неизвестный маньяк из тех, что проникают в Дома, связывают и мучают беззащитных женщин, калеча и даже убивая.
– Я знаю, что он здесь был, потому что едва не поймал мерзавца. Шел к твоему дому и почувствовал запах сигарет. Дин сидел в засаде, дымил как паровоз, а когда понял, что дело дрянь, ломанулся через соседские участки к машине. Трус, но предусмотрительный трус, – с досадой сказал Рассел.
– Так странно! Ведь я пыталась наладить с ним связь по почте, так, на всякий случай. Это могло пригодиться полиции. Но он не отвечал мне на письма.
– Ему не нужны были дружеские послания, раз он сидел под твоими окнами. К чему обмен любезностями, если можешь тайно влезть в чужую жизнь?
Лорел озадаченно покачала головой. Она не понимала действий Дина. Похоже, мозг преступника работал по какой-то иной схеме, чем ее собственный. Вдруг, получив ее письма, в которых она спрашивала, куда он пропал, мошенник решил удостовериться, что ее интерес искренний?
– Так теперь его можно арестовать?
– Разве что за вторжение на частную территорию. Отделается мелким штрафом и выйдет под залог через пару часов. – Рассел стукнул кулаком по перилам. – Черт, ты не представляешь, как меня бесит подобное положение вещей! С завтрашнего дня начну обучать тебя приемам самообороны. А пока сложи вещи и приготовь клетку для перевозки кота. У тебя ведь есть клетка?
Лорел удивилась. Рассел был согласен взять к себе даже ее избалованного кота?
Впрочем, ей вообще не нравилась идея поспешного бегства из собственного дома. Какой в этом прок? Торчать в квартире Рассела длительное время, но в ожидании чего? Что изменится через пару недель? А что, если потребуются месяцы на поимку преступника? Если доказательств его вины вообще не обнаружат? Она же не сможет жить у Рассела вечно?
То есть Лорел безумно хотела жить с Расселом. Ей хотелось просыпаться рядом с ним каждое утро, готовить ему завтрак, заставлять Шона есть иную пищу, нежели разогретые консервы, чипсы и пиццу на заказ. Боже, с каким наслаждением Лорел избавилась бы от мерзкого ковра с обтрепанными краями, что лежал в коридоре!
И в этом состояла самая большая проблема. Она была влюблена, и день ото дня это чувство крепло. Рассел предложил переезд как способ бегства от опасности, а вовсе не потому, что хотел жить с ней одной жизнью. Он считал ее беспечной и собирался взвалить на себя ответственность, просто желая выполнить долг полицейского.
– А как же быть с Шоном? Думаешь, ему понравится, если я поселюсь в вашей квартире?
Расс махнул рукой:
– Мы объясним ему, почему это необходимо. Не переживай за него, ему всего тринадцать. Детское сознание очень гибко, он и сам не заметит, как примет новое положение вещей. К тому же Шон далеко не наивен. Он понимает, что мы не просто друзья, знает, чем мы занимаемся, когда его нет рядом.
– Может, он и понимает, но это не значит, что он принимает нашу связь. Не стоит откровенно предъявлять ее Шону как ультиматум.
Рассел нахмурился, словно говорил с неразумной девчонкой:
– Хочешь, чтобы я спал на раскладушке?
Лорел некоторое время раздумывала, как ответить на этот и многие другие вопросы. Ей не хотелось переезжать к Расселу только из-за того, что он считал ее дурехой, которая не способна о себе позаботиться Отказ мог оскорбить и разозлить Расса, испортив их и без того ничем, кроме секса, не скрепленные отношения.
– Нет, – осторожно сказала девушка. – Я бы предпочла, остаться дома и продолжать встречаться с тобой, как раньше.
– Это потому, что моя квартира крохотная и запущенная? Я знаю, что не богат и не могу обеспечить тебе комфортное существование, но ведь речь идет о твоей жизни. Ты в опасности, Лорел.
Она изумленно смотрела на него.
– При чем тут твоя квартира? Я не считаю ее плохой Причина не в этом! Дело в том, что я не малое дитя, которому нужно ежечасно проверять подгузники. Вот так-то, Рассел Эванс. И не надо обращаться со мной, будто я наследная принцесса, которая спит только на пуховых перинах!
– Но ведь ты привыкла к роскоши. Ты же не станешь это отрицать?
Это было нечестно. Лорел не волновала ценность вещей, которые ее окружали. Она предпочитала уют музейной элегантности и роскоши. Замечание Рассела доказало, что он ничего о ней не знает.
– Любой человек ценит комфорт, и ты не исключение, – возмутилась она. – Заметь, я работаю в конфетной лавке, таскаю коробки, весь день на ногах. Я делаю это потому, что мне это нравится, хотя многие люди с меньшим состоянием, чем у меня, сочли бы подобный труд ниже собственного достоинства. Ты пытаешься представить меня снобом, а я никогда такой не была! Если ты так мало меня знаешь, как вообще можешь приглашать меня в свой дом?
– Господи! – Рассел устало закатил глаза. – Прекрати вопить. Я не считаю тебя снобом. Ведь ты встречаешься со мной, простым копом, и это о многом говорит. Просто мне кажется, что ты достойна большего, нежели я могу предложить. И я беспокоюсь за тебя, хочу, чтобы ты была в безопасности в те часы, когда меня нет рядом. Дело не в том, что я считаю тебя беспомощной, нет! Но я думаю, что ситуация серьезнее, чем кажется. Мне важно знать, что ты в порядке, понимаешь?
В порядке, с горечью подумала Лорел. Конечно, речь о влюбленности и не шла. Рассел звал ее к себе не потому, что дорожил ею и хотел сблизиться. В нем говорил лишь голос разума, основанный на полицейских инстинктах. Наверное, это должно было ее порадовать она встречалась с ответственным, правильным парнем, готовым разорваться на части, лишь бы служить и защищать.
Но вместо этого Лорел ощущала только страшное, болезненное разочарование. Ей хотелось сказать что-нибудь такое, что заставит Рассела чувствовать себя неловко, гадко.
