вообще — зачем тебе это все?
— Кнут, Евангелие надо смотреть в рамках проекта по изучению биографии Иуды. Я так думаю, что даже если этот текст поздний, из него можно что-то почерпнуть…
— Да безусловно можно! Только вот имей в виду, здесь ты найдешь просто какие-то туманные намеки — не более… Для того чтобы действительно по-настоящему вникнуть во все вопросы, тебе нужно найти Марка, там должно быть все… Имей это в виду… В общем, обращайся, если что нужно, всегда расскажу что знаю. А Евангелие это я на твоем месте, конечно, тоже бы посмотрел, так, на всякий случай, но не обольщайся и не жди здесь ничего, ловить нечего — ситуация с ним просто проходная… По большому счету. Можно и не заморачиваться бы… Если будешь Марка искать, свистни мне, я к тебе непременно присоединюсь…
Серж вытащил из своей объемной брезентовой сумки листки с распечатками: это были те материалы, которые перебросил ему Брайан. Однако перед тем как просмотреть их, Софи задала несколько вопросов:
— Послушай, а кто такой этот Брайан? Ты сказал, он ученик какого-то Мортона, ну и что из этого? И какого Марка он хочет искать?
Ни я, ни Жерар тоже не имели ни малейшего представления о Мортоне Смите (я предположил, что это, наверное, какой-то известный коптолог) и не очень поняли, о каком Марке идет речь. Таман-цев вроде бы что-то знал, но предпочел отмолчаться; думаю, он просто хотел уточнить свое понимание данных вопросов. Сейчас сами убедитесь в том, что они в самом деле были отнюдь не проходными. Итак, Ларионов начал. Суть его лекции сводилась к следующему.
Мортон Смит и Тайное Евангелие от Марка
Будущий профессор богословия Мортон Смит в 1958 году работал над каталогизацией библиотеки одного из израильских монастырей. При просмотре и описании рукописей и старопечатных книг в одном из фолиантов XVII века он обнаружил три листочка, исписанных греческой скорописью. Данный фрагмент рукописи, датировавшийся XVIII веком и являвшийся, вероятно, поздним списком с документа II века, содержал неполный текст Послания Климента Александрийского некоему Феодору, ярому гонителю карпократиан и их учения. [19] Содержание отрывка сводится к следующему: Климент подчеркивает, что карпократиане должны постоянно противопоставляться христианам, причем даже если карпократианин говорит истину, нельзя с нею соглашаться, «ибо не всякая истина — истина; и истина, кажущаяся (таковой) по человеческому представлению, не должна предпочитаться истинной истине по вере». Похвалив Феодора за его бескомпромиссность, Климент в своем Послании далее рассказывает о Марке и его Евангелии:
«Марк, по пребывании Петра в Риме, записал деяния Господни, но не все открыл и, впрочем, на тайные не намекнул, но выбрал полезные к умножению наставляемых в вере. По мученичеству же Петра Марк переехал в Александрию, увезя и эти, и Петровы записи, из которых перенес в первоначальную свою книгу способствующее к накоплению знания». По словам Климента, именно там, в Александрии, было составлено Тайное Евангелие от Марка, которое «и поныне все еще весьма надежно хранится, прочитываемое только посвящаемым в великие таинства». Однако безбожный Карпократ, видимо, наученный демонами, втерся в доверие к хранителю бесценной рукописи и получил от него копию Тайного Евангелия, «которую… истолковал по злословному и плотскому своему представлению, а также и осквернил, с незапятнанными и святыми словами смещав бесстыд-{1} ректные толкования Карпократа на текст Евангелия, Климент в Послании к Феодору приводит две выдержки из сочинения Марка. Далее следуют слова: «Многое же остальное, о чем ты писал, — подделка и по виду, и по сути. На самом деле истинное и согласное с истинной философией истолкование…».
На этом текст Послания обрывается. Мортон Смит сфотографировал текст Послания, сделал его научный перевод и опубликовал ряд исследований, посвященных догадкам о том, что мог содержать текст таинственного Тайного Евангелия от Марка и как оно могло трактовать образ Христа. С точки зрения Смита, тот должен был быть представлен Марком как мистик и чародей, что совпадало с гностическим взглядом на Спасителя. Естественно, за подобные изыскания Смиту досталось и от научного мира, который усомнился в подлинности сделанной им находки, и от Церкви, яростно воспротивившейся попытке пересмотреть основные постулаты христианства. Противники писали о Смите, что он фактически интерпретировал с позиций гомосексуализма некое якобы описанное в Тайном Евангелии мистическое таинство, совершенное Иисусом над обнаженным; что он сам карпократианин и гностик; что он лыс и недалек и потому его выводам категорически нельзя доверять, да и вообще сомнения вызывает каждое его слово. Может быть, из зависти, а может, из искренних убеждений оппоненты заявляли, что, похоже, Мортон Смит на самом деле и не находил никаких рукописных страничек в монастырской библиотеке, а сам их сфабриковал, а потом сфотографировал. Доказать обратное было весьма сложно: Послание Климента было утрачено при непонятных обстоятельствах. Впрочем, нашелся еще один человек, который сделал с него копию и независимые фотографии, пока оно еще хранилось в монастырской библиотеке.
Последователи Нортона Смита, среди которых и старый знакомый Ларионова профессор Кнут Брайан, абсолютно уверены в аутентичности Послания Климента; они полагают, что оно рано или поздно всплывет в каком-нибудь частном хранилище; более того, они надеются все-таки со временем обнаружить в одном из коптских монастырей на территории нынешнего Египта древний папирус с текстом Тайного Евангелия.
Таким образом, вроде бы стало понятно, что имел в виду Кнут Брайан в разговоре с Сержем: он предлагал тому включиться в поиски Тайного Евангелия от Марка, в глубокой древности надежно спрятанного в коптской монастырской библиотеке в Александрии. Именно в нем, с точки зрения последователя Смита, можно было бы найти ответы на все интересующие нас вопросы — в первую очередь на вопрос об истинной роли Иуды в окружении Христа. Однако предложение Брайана поискать Тайное Евангелие выглядело подобно сказочной формуле «пойди туда — не знаю, куда; принеси то — не знаю, что». Пытаться решить эту загадку предстояло нам на втором этапе нашего расследования. Пока же надлежало сосредоточиться на синице в руках (которую, кстати, надо было еще в эти самые руки получить), то есть Евангелии от Иуды (по крайней мере, было понятно, где искать концы этой ниточки).[20]
— Ну что, — сказал Ларионов, — для начала ознакомимся с тем, что известно об этом самом Евангелии от Иуды. Вот выжимки, которые прислал Кнут, я распечатал, чтобы у каждого был свой экземпляр. Важно, чтобы все высказали свое мнение.
— А над чем думать-то? — спросил Жерар. — В первую очередь у нас тут какие проблемы?
— В первую очередь у нас проблема, как до этого текста добраться, — ответил Таманцев. — И, кстати, подумайте, на что следует обратить внимание, когда мы сможем на все это увидеть воочию.
— ОК, идет. Значит, у нас, типа, мозговой штурм, — удовлетворился Жерар, который, надо сказать, слегка комплексовал по поводу того, что ему выделили какие-то «несчастные апокрифы» (в моменты ворчания он так называл свой фронт работ). Теперь же вроде бы все решалось без дискриминации, и он воспрял духом.
Однако он рано обрадовался: Серж неправильно посчитал присутствующих, и Жерару не хватило распечаток. Он уже приготовился высказаться на этот счет, но Таманцев сунул ему в руки свой экземпляр, а сам no-новой запустил принтер. Все на некоторое время погрузились в задумчивое чтение.
