лежащая на столе рукопись принадлежала ему, а не Элизабет, все было бы в порядке. Если бы только на титульном листе стояло – Кен Мэтьюз…
В голове у Кена начал складываться план. Элизабет сама сказала, что никому не показывала свой рассказ. От Кена требуется только взять его и внести маленькое исправление: просто заменить Элизабет Уэйкфилд на Кена Мэтьюза. Никто никогда не догадается, что автор не он.
Нет. Не годится. Если Элизабет все-таки узнает, она придет в ярость. И потом, она несколько раз повторила, что не хочет никому показывать свою работу.
«Но ведь это будет уже не ее работа. Она даже не узнает. Никто не узнает. Просто сочинение по английскому. Никто, кроме мистера Коллинза, не увидит его».
Кен взглянул на чистый лист в машинке. Медленно положил пальцы на клавиши, напечатал – «Новичок», вернул каретку назад и напечатал следующую строчку – «Рассказ Кена Мэтьюза». Вынул листок из машинки, подержал в руках. Потом заменил им титульный лист в рассказе Элизабет, аккуратно положил бумаги в папку и стал раздеваться.
Любопытно. Только что глаза у него буквально слипались, а теперь он почему-то не мог уснуть. Он задремал не раньше половины четвертого, и прошло, казалось, всего несколько минут, а радиочасы уже разбудили его.
Кен встал, подошел к окну. День обещал быть чудесным. Светило солнце, пели птицы, зеленела свежая трава. Но, взяв папку с рассказом Элизабет, Кен почувствовал себя так скверно, как никогда в жизни.
8
Джессика сидела, привалившись к дверце красного «фиата» близнецов, и яростно барабанила пальцами по лежащему на коленях блокноту. Потом она сердито повернулась к Лиле Фаулер, зажатой между сестрами на маленьком откидном сиденье.
– Не могу поверить! – восклицала Джессика. – Просто не могу поверить!
Лила пригладила волосы, приподняла брови:
– Не знаю, что тебя разобрало. Подумаешь, большое дело.
– «Подумаешь»! – завопила Джессика. – Ты, ты моя правая рука в подготовке пикника, заявляешь, что на следующей неделе отбываешь в Нью-Йорк. И это называется «подумаешь»?! Что же тогда – не «подумаешь»?
– Успокойся, Джес, – сказала Элизабет.
Они въехали на стоянку перед школой.
– Лила не виновата – тетя пригласила ее в гости.
– Но, Лиз, ты прямо как слепая. Она едет не из-за тети: ей приспичило накупить себе новых тряпок.
Лила порылась в сумочке, вытащила щетку и принялась расчесывать светло-каштановые волосы.
– Нечего злиться, Джессика Уэйкфилд. Ты бы тоже не упустила такой случай.
– Ничего подобного, – горячо возразила Джессика. – Ни за что, если бы лучшая подруга рассчитывала на меня.
Элизабет остановила машину и выключила мотор.
– Ну-ну, Джес. До пятницы Лила в твоем распоряжении. До пикника останется еще целая неделя. А до отъезда Лила поможет тебе со всякими мелочами.
– Вообще-то, – спокойно вмешалась Лила, – мне многое нужно приготовить к поездке. Боюсь, времени будет в обрез.
– Лила Фаулер! – завизжала Джессика. – Я никогда, никогда больше, сколько бы ни прожила, не посмотрю в твою сторону!
Элизабет вышла из машины, следом за ней Лила. Джессика вылезла последней, хлопнув дверью, что заставило Элизабет поморщиться, и быстро пошла через стоянку к школе. Лила за ней, пытаясь объясниться.
Элизабет улыбалась. Она знала, что Джессике вполне по силам самостоятельно организовать пикник, а через неделю после Лилиного возвращения из Нью-Йорка они снова станут закадычными подругами.
Кен припарковал машину, выключил двигатель. Протер глаза. Точно целую неделю не спал. Даже хуже. Голова начинала болеть. Кену не удалось избавиться от противного чувства, охватившего его ночью. Но раскаиваться поздно. Он принял решение, все должно пройти успешно. И само собой разумеется, он не допустит, чтобы кто-нибудь узнал об этом.
Кто-то окликнул его по имени. Обернувшись, Кен увидел Элизабет Уэйкфилд, направляющуюся прямо к нему. При взгляде на девушку Кену стало еще хуже, ему тут же захотелось убежать и спрятаться. Но было поздно.
Элизабет снова окликнула его и помахала рукой.
– Я надеялась повидать тебя перед первым уроком, – весело сказала она. – Умираю от желания узнать, что у тебя вышло с рассказом.
Кен понятия не имел, что ей ответить, и пробормотал нечто нечленораздельное. Элизабет рассмеялась:
– Очнись, Кен. Я о твоем рассказе. Ты доволен им?
Кен инстинктивно крепче прижал к себе папку. Как будто Элизабет могла разглядеть, что в ней лежит.
– Да-да, в общем доволен.
