– Как вы себя чувствуете, мистер Эгберг?
– Ужасно голоден.
Толпа захохотала. Уинстон был в своем репертуаре. Чем больше аудитория, тем лучше.
– Вы и вправду думаете, что сможете побить мировой рекорд?
– По этому случаю я даже пропустил завтрак.
Ответ Уинстона вызвал еще более дружный смех в зале.
– За Короля Бутербродов! – выкрикнул невысокий темноволосый парень, поднимая бумажный стакан, чтобы подбодрить Уинстона.
– Царствуй на славу нам, – пропела Энни Уитмен сильным красивым голосом, тоже поднимая стакан.
– Спасибо, спасибо, – благодарил Уинстон.
За него поднимались новые и новые стаканы.
– А теперь, как большинство из вас знает, – произнес он, – я попробую побить мировой рекорд, съев семь экстра-пицц подряд. Итак, без дальнейших промедлений – ведь время моего завтрака прошло. Я начинаю!
Уинстон замолчал, взял первый кусок и принялся его есть, а тем временем Фрэнк Де Люна поставил на стойку еще две пиццы.
– Думаете, у него получится? – спросила Инид, в то время как Уинстон приступил ко второму куску.
– Он достаточно потренировался, – сказал Джон Пфайфер.
– Это в спорте нужна тренировка, – заметила Оливия Дэвидсон. – А в случае с Уином она может только повлечь за собой желудочную боль. И потом, – тихим шепотом добавила она, – я слышала, что в последнее время он не так хорошо себя чувствует.
– Не может быть! – воскликнула Элизабет. – А от кого ты узнала?
– Пару дней назад Уинстон сам говорил Роджеру.
– Кстати, а где Роджер? – с тревогой в голосе спросила Элизабет. Она знала, что болезнь матери тяжелым бременем легла ему на плечи.
Оливия нервно затеребила розовый шарф, покрывавший ее русые вьющиеся волосы.
– Я стараюсь не думать об этом. Миссис Баррет стало хуже, – сдерживая слезы сказала она. – Мистер Пэтмен предложил Роджеру полететь в Хьюстон, чтобы быть рядом с ней… Роджер сейчас собирается.
– О, Лив, я так сожалею, – сказала Элизабет.
Все сидевшие за столом тоже выразили свое сочувствие.
– Ему сейчас так тяжело. Особенно после того, как отец их бросил. – Оливия тряхнула головой. Ее блестящие серебряные серьги закачались из стороны в сторону. – У него, кроме матери, никого нет…
– Но у него есть ты, – осторожно напомнила Инид.
Оливия покраснела.
– Да, я сделаю все, что в моих силах.
– Отец Брюса, кажется, тоже, – заметил Тодд.
– Да, это теперь ясно, – подтвердила Оливия. – Не можем понять, что им движет, но мы с Роджером все равно так ему благодарны.
– Могу представить, – согласился Тодд.
За столом воцарилось грустное молчание. Наконец Оливия снова заговорила:
– Я уверена, что Роджер был бы недоволен, если б узнал, что мы во время такого события обсуждаем его проблемы. – И она кивнула в сторону Уиистона.
Все принялись наблюдать, как он доедал оставшийся кусок первой пиццы.
– Вы только посмотрите на него! – воскликнула Элизабет.
Уинстон откинулся на спинку стула и похлопал себя по животу:
– Фрэнк, пицца просто великолепна! Можно мне еще одну?
– С удовольствием, – ответил Фрэнк Де Люна и поставил перед ним вторую пиццу.
– А выглядит она ничего, – заметил Джон Пфайфер. – Скорей бы и нам принесли, что ли. – И он стал следить взглядом за официантом, который, пробравшись сквозь толпу, ставил пышущую жаром пиццу на столик перед Диди Гордон и серфингистом Билли Чейзом, которые сидели возле автоматического проигрывателя.
– Спокойнее, Джон, спокойнее, – усмехнулся Тодд.
– Как можно быть спокойным, когда на моих глазах Уин поедает один кусок за другим? – оправдываясь, ответил Джон.
Все засмеялись, забыв грустный разговор о матери Роджера.
– Уверена, что Уинстон не откажется от твоей помощи, – захохотала Элизабет. – У него здесь еды хватит на всю школьную футбольную команду. – Она показала на стойку, на которой остывали третья, четвертая и пятая пиццы.
