Первым из самолета выбрался высокий худой человек с густой рыжей бородой и в серой гимнастерке. Бэгнолл сразу понял, что это немец — у него было слишком удлиненное и носатое лицо для русского.
Как и следовало ожидать, он тут же принялся кричать по-немецки:
— Идите сюда, болваны, нужно побыстрее спрятать самолет, пока ящеры его не обнаружили и не взорвали к чертовой матери.
Затем появился пилот и заорал по-русски, явно поддержав немца. Бэгнолл понял не все, но слово «маскировка» уловил. Однако он продолжал стоять и смотреть на пилота совсем по другой причине. Бэгнолл слышал, что у русских есть женщины-пилоты, но до сих пор не слишком в это верил.
Теперь у него не осталось ни малейших сомнений. Девушка сняла кожаный шлем, и по плечам рассыпались волосы цвета спелой пшеницы. Лицо оказалось широкоскулым, кожа гладкой и загорелой, если не считать белого ободка вокруг глаз — следа от очков. Сами глаза были голубыми.
Она заметила Бэгнолла и офицерскую фуражку, которую он носил, быстро выбралась из самолета и подошла к нему. Отдав честь, она доложила:
— Товарищ, я старший лейтенант Людмила Горбунова, прибыла в Псков вместе с немцем сержантом Георгом Шульцем, стрелком, танкистом и прекрасным механиком.
С трудом подбирая слова, Бэгнолл объяснил, что не является офицером Красной Армии, и в двух словах рассказал о себе. Потом без особой надежды спросил:
— Вы говорите по-английски?
— Нет, я не знаю английского, — ответила она и тут же перешла на немецкий: — Вы говорите по- немецки?
— Да, немного. Впрочем, теперь значительно лучше, — ответил он.
Услышав немецкую речь, Георг Шульц подошел к ним и вскинул руку в приветствии.
— Хайль Гитлер!
«Черт бы побрал твоего Гитлера», — чуть не ответил Бэгнолл. Если бы не ящеры, они с Шульцем — а также Шульц и Людмила Горбунова — сейчас перерезали бы друг другу глотку. Союз с немцами давался ему еще труднее, чем с русскими.
На лице старшего лейтенанта Людмилы Горбуновой появилось озабоченное выражение.
— Он рьяный фашист, как вы видите. Однако Шульц очень хорошо поработал для Красной Армии. С инструментами в руках он настоящий гений.
Бэгнолл посмотрел на Шульца.
— Должно быть, вы правы, — медленно проговорил он.
Если бы нацист не был отличным механиком, коммунисты избавились бы от него из принципа. То, что Шульц до сих пор жив, говорило также о тяжести положения, в котором находились русские.
Подбежавшие солдаты утащили самолет под деревья. Другие накинули сверху маскировочную сеть.
— Неплохая работа, — сказала Людмила, бросив взгляд на свой самолет, и повернулась к Джорджу Бэгноллу. — Рада встрече с вами. Англичане выполняют в Пскове роль.. — Она добавила несколько слов по-русски, смысла которых Бэгнолл не уловил.
Потом он сообразил, что она имеет в виду арбитров.
— Да, вы правы, — по-немецки ответил Бэгнолл. — Когда командир сил вермахта и партизанские лидеры не могут договориться, они предлагают нам принять решение.
— А если им не нравится ваше решение? — спросил Георг Шульц. — С какой стати они согласились слушать свору проклятых англичан? — Он посмотрел на Бэгнолла с хорошо рассчитанной дерзостью.
— Потому что они убивали друг друга, пока не начали прислушиваться к нам, — ответил Бэгнолл. Похоже, Шульц будет трудным союзником, но придется найти с ним общий язык. Бортинженер продолжал: — Вы же понимаете, что нам необходимо объединиться против ящеров?
— Это одна из причин, по которым нас сюда прислали, — сказала Людмила Горбунова. — Я русская, а он немец, но мы неплохо работали вместе.
Шульц бросил на нее плотоядный взгляд Неужели они любовники? Бэгнолл надеялся, что нет. Людмила не так уж красива, но она нравилась ему гораздо больше, чем Татьяна. Тут русская летчица заметила взгляд Шульца, и на лице у нее появилось неприступное выражение, которым могла бы гордиться любая англичанка.
Мир сразу стал для Джорджа Бэгнолла более приятным местом
— Пойдемте со мной, — сказал он. — Я отведу вас в Кром, где находятся оба штаба — Людмила Горбунова улыбнулась и кивнула ему.
Бэгноллу хотелось запеть.
Глава 7
— Ты знаешь, что является главной трудностью, когда общаешься с Большими Уродами? — спросил Атвар у переводчика с английского, когда они в зале переговоров дожидались посла Соединенных Штатов.
— Трудностей слишком много, благородный адмирал, — ответил переводчик. — Что вы имеете в виду?
— Они беспорядочные существа, — с отвращением ответил Атвар. — Одежда висит на них, как отслоившаяся кожа, пучки, которые они отращивают на голове, или болтаются в разные стороны, или так сильно смазаны маслом, что его хватило бы на двигатель танка, а когда им жарко, на теле у них появляется вода. Они даже не знают, что в таких случаях следует чаще дышать — как положено порядочным существам. Они отвратительны.
— Вы совершенно правы, благородный адмирал, — мрачно согласился переводчик
Пшинг, адъютант Атвара, подошел к монитору связи.
— Благородный адмирал, тосевит из Соединенных Штатов здесь. Напоминаю вам, что его зовут Корделл Халл; он носит титул государственного секретаря. До нашего появления он являлся главным советником своего вождя не-императора по связям с империями других Больших Уродов.
— Пусть войдет, — сказал Атвар.
Корделл Халл не лучшим образом чувствовал себя в невесомости, но довольно успешно делал вид, что с ним все в порядке. Даже для Большого Урода он оказался очень длинным, хотя и не слишком широким. Пучок у него на голове был практически белым. Атвар знал, что это признак старения. Как и складки на наружном покрове. Красотой посол не отличался, но Атвар всех тосевитов считал Большими Уродами.
После обмена вежливыми приветствиями, принятыми даже среди врагов, Атвар перешел к делу.
— Я требую, чтобы вы немедленно вернули нам предателя по имени Страха, капитана одного из наших кораблей, который сбежал к вам, нарушив все законы.
— Нет, — коротко ответил Корделл Халл.
Переводчик показал, что посол ответил категорическим отказом; Атвар и сам это понял.
— Соединенные Штаты не выдают тех, кто просит у них убежища, — после долгой паузы пояснил Корделл Халл. — Моя страна создана людьми, мечтавшими о свободе. Мы приветствуем беженцев; у нас не принято возвращать их обратно.
— Вы приветствуете преступников? — спросил Атвар, а потом добавил, обращаясь непосредственно к переводчику: — Меня это совсем не удивляет. Переводить не нужно.
— Да, — вызывающе ответил Халл. — Очень часто выясняется, что их так называемые преступления состоят лишь в том, что они не согласны с лидерами стран, которые покинули. — Глубоко посаженные, как и у всех тосевитов, глаза проницательно смотрели на Атвара.
— Вы не считаете кражу корабля преступлением? — удивился Атвар. — Страха не только предатель, но и вор. Значит, ваша не-империя имеет привычку укрывать краденое! Мы требуем вернуть корабль.
— Что ж, продолжайте требовать, — ответил Халл. — Если во время войны одна из сторон оказывается настолько щедрой, что помогает противнику, она не должна рассчитывать, что получит свои игрушки обратно.
