прервал затянувшееся молчание: — Недосягаемые господа, я полагаю, из нас получится выдающийся экипаж.
Ни командир, ни стрелок не стали с ним спорить.
Мощный двигатель Майбаха закашлялся, фыркнул и заглох. Полковник Гейнрих Егер выругался и распахнул люк «Пантеры Д».
— Более чем в два раза мощнее моего старого «T-III», а надежности никакой, — проворчал он, вылез из башни и спрыгнул на землю.
Остальные члены экипажа тоже выбрались из танка. Водитель по имени Рольф Уиттман, высокий молодой парень со светлыми волосами, нахально усмехнулся.
— Могло быть и хуже. Наш двигатель все же не загорелся, как это часто случается с подобными машинами.
— О, блаженный дух юности, — ядовито заметил Егер.
Сам он давно распрощался с молодостью — успел посидеть в окопах Первой мировой войны и остался в Рейхсвере Веймарской республики после того, как война закончилась. Егер перешел в бронетанковые войска, как только Гитлер начал перевооружение Германии. Гейнрих Егер командовал ротой «T-III» Шестнадцатого бронетанкового дивизиона, который находился к югу от Кракова, когда явились ящеры.
И вот теперь Рейх, наконец, создал машину, способную вызвать у ящеров определенные опасения. Егеру удалось уничтожить танк инопланетян при помощи своего «T-III», но он первым заявил, что ему просто повезло. Всякий, кому удавалось уцелеть, не говоря уже о том, чтобы одержать победу в стычке с машинами ящеров, мог считать себя счастливчиком.
«Пантера», рядом с которой он сейчас стоял, казалось, на десятилетия опережает прежние модели. Танк вобрал в себя лучшие качества советского «Т-34» — толстую покатую броню, широкие гусеницы, мощную 75-миллиметровую пушку — в сочетании с немецкой конструкцией, мягкой подвеской, превосходной трансмиссией, более удобным прицелом и системой управления пушкой.
Единственная проблема состояла в том, что танк был совсем новым. Встреча с «Т-34» и еще более тяжелым «КВ-1» в 1941 году оказалась для Вермахта неприятным сюрпризом. Советские танки имели очевидные преимущества перед немецкими «T-III» и «T-IV». Германии срочно требовались новые танки. Когда появились ящеры, стало ясно, что без новых машин победу одержать невозможно.
И строительство пошло ускоренными темпами. В результате двигателям «Пантер» хронически не хватало надежности, характеризовавшей прежние немецкие модели. Егер пнул перекрывающиеся колеса, которые несли гусеницы.
— Такой могли бы построить и англичане, — проворчал он. Он прекрасно знал, что худшего приговора танку не придумаешь.
Экипаж бросился на защиту нового танка.
— Он совсем не так плох, — сказал Уиттман.
— Клянусь Богом, у него классная пушка, — добавил сержант Клаус Майнеке, — не чета тем штукам для стрельбы горохом, которые придумали англичане. — Пушка находилась в ведении сержанта; в башне он сидел справа от Егера на стуле с двумя перекладинами вместо спинки, похожем на покрытую черной кожей хоккейную шайбу.
— Хорошая пушка ним не поможет, если мы не сумеем доставить ее туда, где в ней возникла нужда, — возразил Егер. — Давайте починим эту зверюгу, пока не прилетели ящеры и не покончили с нами.
Слова полковника заставили экипаж зашевелиться. Атака с воздуха — развлечение не из приятных, когда имеешь дело со Штурмовиками с красными звездами на фюзеляже. Но ракеты, выпускаемые ящерами, практически всегда попадали в цель.
— Скорее всего, дело в подаче топлива, — заявил Уиттман, — или в топливном насосе. — Он порылся в ящике с инструментами, нашел гаечный ключ и принялся отвинчивать гайки, которые держали жалюзи двигателя в задней части танка.
«Экипаж у меня отличный», — подумал Егер.
Только ветераны, да еще лучшие среди лучших получали право водить «Пантеры»: какой смысл доверять новое оружие людям, которые не в состоянии извлечь из него максимум пользы.
Клаус Майнике торжествующе фыркнул.
— Вот в чем тут дело. Полетела прокладка насоса. У нас есть запасная?
Вскоре они обнаружили то, что требовалось, среди запасных деталей. Стрелок заметил прокладку, привинтил обратно кожух топливного насоса и сказал:
— Ладно, начнем сначала.
Только после длительных усилий им удалось вновь завести двигатель.
— Неудачная конструкция, — сказал Егер и вытащил листок бумаги и карандаш из кармана черной форменной куртки.
«Зачем располагать стартер вертикально, когда его можно поставить горизонтально», — написал он.
Чтобы завести двигатель вручную, требовались усилия двух человек. Эта сомнительная честь досталась Уиттману и Майнеке. Двигатель рыгал, отфыркивался, кашлял, пока, наконец, не ожил. Экипаж забрался внутрь, и машина покатила дальше.
— Нужно найти подходящее местечко в лесу, чтобы спокойно переночевать, — сказал Егер.
Задача могла оказаться не из легких. Он посмотрел на карту — они застряли где-то между Тайном и Бельфором, в их задачу входило помочь удержать важный в стратегическом отношении Бельфор.
Егер выглянул из люка. Если они находятся там, где он предполагает… да, кивнул Егер, он все правильно рассчитал. Перед ними замок Ружма-ле-Шато, построенный в романском стиле, но сейчас представлявший собой живописные руины. Ориентироваться на пересеченной местности Эльзаса совсем не то же самое, что в украинской степи, где, как в море, направление выбираешь по компасу, а потом лишь ему следуешь. Но стоит заблудиться здесь, двигаться вперед по пересеченной местности становится практически невозможно и потому нередко приходится возвращаться назад по собственному следу, теряя драгоценное время.
Деревья еще не успели вновь покрыться листвой, но Егер нашел место, где ветки густо переплетались над головой. За разрозненными тучами бледное зимнее солнце клонилось к западу.
— Тут нам будет неплохо, — сказал Егер и приказал Уиттману съехать с дороги и спрятать «Пантеру» от любопытных глаз ящеров.
В течение следующего получаса еще четыре танка — вторая «Пантера», два новых «T-IV» со сравнительно легкой броней, но с 75-миллиметровой пушкой, почти не уступающей орудию «Пантеры», и огромный «Тигр» с 88-миллиметровой пушкой и недостаточно скошенной, но очень толстой броней, которая делала танк неповоротливым и слишком медленным — присоединились к ним. Экипажи обменивались продуктами, запасными деталями и слухами. У кого-то нашлась колода карт. Играли в скат и покер до тех пор, пока не стало слишком темно.
Егер вспомнил о прекрасной организации Шестнадцатого Бронетанкового дивизиона, когда они вошли в Советский Союз, Тогда такое раздробление сил считалось бы Верховным Командованием чистейшим бредом Но это было до того, как ящеры разрушили немецкую сеть железных и шоссейных дорог. Теперь любое продвижение в сторону линии фронта считалось удачей.
Он выдавил на черный хлеб масло и мясной паштет из тюбиков. За едой Егер размышлял о том, как много самых неожиданных событий произошло в его жизни с тех пор, как появились ящеры. Вот, например, сейчас он сражается против инопланетных захватчиков плечом к плечу с отрядом русских партизан, большая часть которых оказалась евреями.
До сих пор он редко сталкивался с евреями. Егер и теперь мало с ними общался, однако, понял, почему евреи Варшавы восстали против немцев, объединившись с ящерами Инопланетяне никогда не смогли бы сотворить с ними то, что сделал Рейх.
Однако те же польские евреи разрешили ему проехать по территории страны и даже конфисковали не весь взрывной металл, который ему удалось захватить во время успешного германо-советского рейда против ящеров. Да, они забрали половину, чтобы отослать в Соединенные Штаты, но остальное позволили
