— Пусть только попробуют не дать, — заявил Иджер и кашлянул, подчеркивая серьезность сказанного. Затем он повернулся к Ристину: — Видишь, каким я стал из-за того, что связался с вами.
— И это цивилизованное обращение! — прошипел в ответ Ристин и опять по-своему рассмеялся.
У него классно получилось. Но Сэм не стал с ним пикироваться — он вновь заговорил с Барбарой:
— Почему тебя так рано отпустили?
— Я немножко позеленела, — ответила она. — Уж не знаю, почему это называется «утреннее недомогание». Мерзкие ощущения возникают у меня в любое время дня и ночи.
— Сейчас ты выглядишь вполне прилично, — заметил Сэм.
— Я избавилась от того, что меня мучило, — уныло ответила Барбара. — Хорошо еще, что работает водопровод. Иначе пришлось бы устроить большую уборку.
— Тебе положено есть за двоих, а не отдавать обратно то, что съела одна, — проворчал Сэм.
— Если ты знаешь секрет, позволяющий сохранить в желудке пищу, я бы хотела, чтобы ты им со мной поделился. — В голосе Барбары появилось раздражение. — Говорят, что через некоторое время все пройдет. Надеюсь, они знают.
В дверь снова постучали.
— Добрый день, капрал, — сказал молодой парень, одетый в комбинезон из саржи. На боку у него висел пистолет. — Я привел вашего любимого ящера.
Ульхасс вошел в кабинет и обменялся свистящими приветствиями с Ристином. Парень, который, несмотря на пистолет, больше походил на старшеклассника, чем на солдата, кивнул Иджеру, бросил быстрый взгляд на Барбару, решил, что она слишком стара для него, еще раз кивнул и ушел.
— Я вовсе не любимый ящер, а самец Расы, — с видом оскорбленного достоинства заявил Ульхасс.
— Я знаю, дружище, — утешил его Иджер. — Разве ты не заметил, что люди далеко не всегда имеют в виду то, что говорят?
— Да, заметил, — сказал Ульхасс. — Но я пленник и не стану вам говорить, что думаю по этому поводу.
— А я и так все понял, — ответил Иджер. — Впрочем, ты вел себя чрезвычайно вежливо. Ну, пошли ребята, я отведу вас домой.
Домом ящерам служил офис, превращенный в квартиру.
«Может быть, тюремная камера более подходящее слово», — подумал Иджер: во всяком случае, ему еще никогда не приходилось видеть квартир с массивными железными решетками на окнах и вооруженной охраной у двери.
Однако Ристину и Ульхассу она нравилась. Никто заключенных здесь не беспокоил, а паровая батарея обеспечивала их теплом, в котором они так нуждались.
Когда их благополучно заперли, Иджер и Барбара пошли немного прогуляться. В отличие от Ристина, Барбара на холод не жаловалась.
— Жаль, нет сигарет, — вздохнула она. — Может быть, они помогли бы мне удерживать в желудке то, что я ем.
— От сигарет тебе стало бы только хуже. — Сэм обнял Барбару за талию, которая все еще оставалась удивительно изящной. — Раз уж ты освободилась сегодня пораньше, не хочешь зайти домой и… — Он замолчал, одновременно прижимая Барбару к себе.
Она устало улыбнулась.
— Я бы с удовольствием пошла домой, прилегла и немного вздремнула. Я постоянно чувствую усталость, а желудок опять чем-то недоволен. Ты не возражаешь? — В ее голосе послышалось беспокойство.
— Все в порядке, — ответил Иджер. — Пятнадцать лет назад я бы страшно распалился и обиделся, но теперь я уже взрослый. Могу подождать до завтра.
«Мой член перестал принимать за меня решения», — подумал Иджер, но говорить этого жене не собирался.
Барбара положила руку ему на плечо.
— Спасибо, милый.
— Первый раз в жизни мне сказали спасибо за то, что я постарел, — заявил он.
Барбара скорчила ему рожу.
— Нельзя усидеть на двух стульях. Ты взрослый и говоришь, что все в порядке, поскольку все и в самом деле в порядке? Или ты стареешь и говоришь, что все в порядке, поскольку чувствуешь себя слабым и усталым?
— Ох, — Сэм сделал обиженный вид.
При желании, Барбара могла заставить его бегать за собственным хвостом, как ошалевшего щенка. Он не считал себя глупым (а кто считает?), однако, никогда не изучал логику и не умел фехтовать словами. Обмениваться шпильками с игроками своей команды или соперниками несравнимо проще.
Поднимаясь по ступенькам, Барбара театрально застонала.
— Если так пойдет и дальше, я просто умру, — заявила она. — Может быть, следовало снять квартиру на первом этаже. Впрочем, теперь уже поздно жалеть.
Барбара опустилась на диван и снова застонала, но на сей раз от удовольствия.
— Может быть, тебе будет удобнее на кровати? — спросил Иджер.
— Пожалуй, нет. Здесь я могу задрать ноги. Сэм пожал плечами. Если Барбара счастлива, его тоже все устраивает.
Кто-то постучал в дверь.
— Кто там? — в один голос спросили Сэм и Барбара.
Почему бы вам не убраться восвояси?
Однако в дверь продолжали настойчиво стучать. Иджер вздохнул и пошел открывать, намереваясь побыстрее избавиться от бесцеремонного гостя. Однако оказалось, что их решил навестить Йенс Ларсен. Он взглянул на Сэма, как человек, заметивший в своем салате таракана.
— Я хочу поговорить с моей женой, — заявил Ларсен.
— Сколько раз можно повторять, что она больше не ваша жена, — устало проговорил Иджер, но руки у него сами сжались в кулаки. — Что вы хотите ей сказать?
— Не ваше дело, — ответил Йенс, после чего чуть не началась драка. Но прежде чем Иджер успел нанести первый удар, Ларсен добавил: — Я пришел с ней попрощаться.
— Куда ты отправляешься, Йенс? — Барбара подошла к Сэму так бесшумно, что он ее не услышал.
— В штат Вашингтон, — ответил Ларсен. — Я даже этого не должен тебе говорить, но я хотел, чтобы ты знала — на случай, если я не вернусь.
— Похоже, мне не следует спрашивать, когда ты отправляешься, — сказала Барбара, и Ларсен кивнул. — Удачи тебе, Йенс, — негромко добавила Барбара.
Ларсен густо покраснел.
— Я с тем же успехом мог бы отправиться в пустыню к ящерам — тебе все равно, — заявил он.
— Не думаю, что ты так поступишь, — ответила Барбара, но Ларсен был прав: она нисколько не встревожилась, узнав о его отъезде. Иджер изо всех сил старался не улыбаться. Барбара продолжала: — Я искренне пожелала тебе удачи. Не знаю, чего еще ты от меня хочешь.
— Тебе прекрасно известно, чего именно я от тебя хочу, — сказал Йенс, и Иджер вновь напрягся — если Ларсен хочет подраться, что ж, он свое получит.
— Но этого я не могу тебе дать, — спокойно проговорила Барбара.
Йенс Ларсен бросил мрачный взгляд на нее, а потом на Сэма, словно не мог решить, на кого из них он больше хочет выплеснуть свою злость. С проклятьями на английском и норвежском языках он с громким топотом сбежал вниз по лестнице и с такой силой захлопнул входную дверь, что задребезжали стекла в окнах.
— Как бы я хотела, чтобы все сложилось иначе, — сказала Барбара. — Я хотела бы… впрочем, разве мои желания имеют какое-то значение? Если Йенс на некоторое время уедет, мы получим передышку, а, вернувшись, быть может, он поймет, что ничего изменить нельзя.
