Провожали малефика всем поселком.
– Мы тут вот чего надумали, мастер, – при расставании Юрась Ложечник деликатно придержал столичного гостя за локоток. – Может, надо бы памятник ему? Нихону? На холме и поставим: огонь, бузина, и он! Наш, значит, славный поселок клянет! Отовсюду видно будет. Чтоб помнили, как оно…
– И название сменить! – осмелев, влезла Брёшка. – Были Ясные Заусенцы, стала – Великая Нихоновка!
– А вот это лишнее, – осадил ее староста. – Неча историю перекраивать! Как прадеды назвали, так пусть и остается. На века. Я насчет памятника, мастер? Пособите, а?
Мускулюс кивнул.
– Идея хорошая. Мне нравится. Передам в Коллегиум – думаю, они одобрят.
– Вот спасибо! Вы уж передайте, не забудьте. А денежки – это мы сами…
Больше всего Андреа опасался, что лейб-малефактор не поддержит проявленной им инициативы. Однако опасения, к счастью, оказались напрасны. Выслушав подробный доклад Мускулюса, старец милостиво дозволил повременить с письменным отчетом до возвращения из отпуска. И без малейших возражений подписал официальное обращение в Коллегиум Волхвования.
От себя же сделал приписку:
'Согласен и поддерживаю. Серафим Нексус.'
Андреа вздохнул с облегчением. После такой поддержки одобрение Коллегиума можно было считать делом решенным. А старец в заметном возбуждении принялся мерить шагами кабинет.
– Кого только не проклинал!.. – бормотал он себе под нос. – Сто раз! Тысячу! Казалось бы, собаку съел… Но чтобы вот так! Великий человек был… Великий! Не нам чета, отрок…
– Гений, – согласился Мускулюс.
