– Не спорь, мой мальчик, – в голосе миссис Джэксон материнская ласка и требовательность. – Не спорь. Ты ведь честный и справедливый. Правда? Ты всегда был честным и справедливым.
Опять все против него! Ну что он плохого сделал? Что?
Сид плохо спал ночь. Еще с вечера, чтобы не слышать назидательный голос Иллая, он накрылся одеялом с головой. В конце концов, они оставили его в покое. Помогло одеяло. Но разве можно отмолчаться, укрыться от того, что ворвалось в душу?.. Все давно спят, а в ушах Сида все еще звучит голос Иллая. От его слов не отмахнешься. Нет! Так договорились предприниматели, которые устраивают состязания. Они знают, что ваша работа, проделанный вами труд стоит, предположим, десять долларов. Но платить за работу по- честному, справедливо они не захотели… Это им не выгодно. Не выгодно? Почему? Кто же станет ходить на состязания, зная, что каждый дерущийся получит ровно столько, сколько его противник! Конечно, любители рыцарских поединков, ценители боксерского искусства ходить будут. Но от такой публики можно ждать только одних аплодисментов. Они достойно вознаграждают лучшего.
А дельцам от спорта нужны доллары. Много долларов. Значительно больше, чем они заплатили боксерам. Вот они и придумали этот трюк, возбудили нездоровый интерес к поединку, создали ажиотаж. Шутка ли – победитель получит все! И тут Иллай, кажется, прав, хотя и ни разу не был на состязаниях. Не был? Сомнительно. Откуда тогда он мог все узнать? В его словах горькая правда. Да. А ловко он подглядел, как предприниматели заставляют простачков открывать свои кошельки! Простачки покупают билеты, вносят деньги в тотализатор… Теперь, кажется, ясно, почему победителю платят все десять долларов.
А что касается нас, то дельцам совершенно безразлично, кому отдать деньги. Мы оба честно трудились, добросовестно колотили друг друга на глазах у толпы, а они на нашей работе зарабатывали, или, вернее, наживались… Все так просто и грубо. Мы бьемся, а они, вроде мистера Тэди, считают доллары… Ловко!
Сид перевернулся на другой бок, вздохнул. Круг замкнулся. Неужели нет выхода из этого чертова круга? Неужели так всю жизнь?
В комнате темно и пахнет стираным бельем. Одни работают, а другие наживаются. Всегда было так. Везде так. Конечно везде! У Иллая самого не так, что ли? Целые дни он и другие гнут спину на заводе, а зарабатывает кто? Хозяин. Ясно, как дважды два. А если завод не дает прибыли, его закрывают. Вон сколько безработных ходит!
Сид вспомнил, как однажды проходил мимо биржи труда. Сколько там народу сидит в ожидании! Не то что позови, только помани пальцем, сразу десятками кинутся… Как такое назвать? Борьба за жизнь? Борьба… В жизни, как и на ринге, побеждает не самый сильный, а самый умный. Так говорит Максуэлл. А мистер Тэди говорит по-другому. «Побеждает тот, кто меньше стесняется». Оба говорят об одном и том же и по-разному. Неужели жизнь такая сложная и запутанная штука, что все взрослые так и не могут в ней разобраться?
А насчет профсоюзов Иллай неправ. Нет. Ну какие могут быть профсоюзы у боксеров? Смешно! Вы только послушайте, как их назвал Иллай: «Профессиональный союз боксеров». Чтобы эта организация ведала заключением контрактов с антрепренерами, устанавливала размеры оплаты труда, вела учет прибылям и расходам…
На заводе это, может, просто – создать профсоюзы. А в спорте попробуй объедини боксеров! Кто пойдет? Когда каждый сам за себя, каждый норовит добиться победы, стать чемпионом. Чемпионом! Одно звание чего стоит! Чемпион города, чемпион штата, чемпион Америки и, словно царский трон, золотой титул чемпиона мира. Хорошо быть чемпионом! Деньги, слава, почет… Он видел чемпиона Америки. Как тот был одет! А машина! Собственная. Сид будет иметь такую. Обязательно! И дом, как у чемпиона мира. В иллюстрированном журнале помещена фотография: чемпион в семейном кругу. Какая красивая девушка рядом! Глаза большие, волосы золотистые… Ради такой стоит драться и победить. Победить?
А если я проиграю? Вопрос встал так неожиданно и прямо, что у Сида похолодели руки. Как это – проиграю? Не может быть. Что за глупости! Но кто-то настойчиво голосом Иллая твердил: «А если?..» Ведь и чемпионы не всю жизнь побеждают. Когда-то приходит конец… И тогда твой противник получит весь приз. Не десять долларов, как сейчас, а много, очень много…
У Сида на лбу выступила испарина. Что же делать? Вот так сразу – весь приз? И – ни цента мне? Сид представил себя на месте побежденного. Перед его глазами встал образ плачущего негритянского парня. И ему до слез стало жаль его. Ведь это несправедливо! Черт возьми, все мы люди, зачем же обижать друг друга?
Рассвет наступал медленно, серо; в комнате полумрак, мокрые простыни, развешанные на веревках, кажутся боевыми знаменами могучих войск. И Сид, засыпая, чувствует себя солдатом этой большой и непобедимой армии.
Утром, после завтрака, Сидней предложил сестре:
– Рита, поедешь со мной?
– Далеко?
– В Гарлем. К негру.
– С удовольствием!
– У Сида доброе сердце, – обрадовалась мать.
Рита и Сидней возвратились не скоро. Они пришли, когда наступили вечерние сумерки. Оба были подавлены. Сид молча выпил чашку бульона, долго жевал корку хлеба.
– Мамочка, какой там ужас! – делилась впечатлениями Рита. – Грязь, нищета, больные… И это чуть ли не в самом центре Нью-Йорка!
Рита рассказывала, как они блуждали по Гарлему, этому негритянскому заповеднику, как они нашли лачугу, в которой обитает побежденный Сиднеем боксер. Дома его не оказалось. Их встретила его мать, седая негритянка. Она вышла на порог, и следом за ней выбежали трое ребятишек. Худые, голые, одни глаза. Семья живет на то, что зарабатывает сын. Отца у них нет давно, третий год.
Когда негритянка узнала о цели прихода, она сначала не поверила. А когда Сид отдал ей деньги и сказал, что возвращает ее сыну должное, что тот их заработал, негритянка кланялась и с благодарностью повторяла: «Благослови тебя бог, наш добрый господин!»
Сид в этот вечер остался дома. Перед сном он только сказал Иллаю:
– Его зовут Роб. Роб Гриберст.
