Звук гонга вернул Джэксону спокойствие, заставил сосредоточиться и собраться. Едва услышав его, Сидней снова стал тем, кем он был всегда на ринге – агрессивным и стремительным. Чуть пригнув голову и приняв боевую стойку, он двинулся навстречу приближающемуся противнику.
Схватка была необычно короткой. Она продолжалась не более одной минуты. Зрители, приготовившиеся смотреть потешный бой, или, вернее, избиение провинциального парня, были ошеломлены. Они видели, как Айк Дебсей, противник Джэксона, ринулся стремительно и неудержимо, как он обрушил ураган ударов на провинциального парня, словно демонстрируя технику проведения молниеносных серий ударов…
И вдруг все кончилось. Развязка наступила так быстро и так неожиданно, что многие не поверили своим глазам. На ринге по-прежнему стоял немного смущенный, но уже спокойный Джэксон, а его противник лежал на сером брезенте. Он рухнул плашмя, словно подброшенный сверхъестественной силой. Судья на ринге, овладев собой, неторопливо властным движением руки отстранил Джэксона и открыл счет.
– Раз…
Мистер Норисон сидел как завороженный. Чуть подавшись вперед, он неотрывно смотрел на ринг и своими маленькими глазами видел гораздо больше, чем большинство зрителей вместе взятых. Он понимал то, что для многих казалось чудом. Он видел мастерство! Мастерство высокого класса. Победу ума над темпераментом и сумбурностью. От цепкого взгляда Норисона не ускользнула ни одна деталь. Он видел, с каким спокойствием молодой боксер окунулся в вихрь ударов и в отличие от своих сверстников не поддался искушению отвечать ударом на удар, не принял вызов, избежал силового, примитивного боя. Джэксон, держа руки свободными для действия, легко и красиво защищался. Защищался движением тела, уклонами, нырками, мелкими шагами в сторону или назад. Норисон пришел в восторг. Патрона особенно радовало в молодом боксере его умение чувствовать дистанцию. Надо же так уметь отклониться в сторону, чтобы перчатка противника прошла рядом в каких-нибудь двух-трех миллиметрах, или сделать такой, почти незаметный глазу, шаг назад, чтобы кулак соперника чуть-чуть не достал до подбородка!
Много замечательных боксеров повидал мистер Норисон на своем веку, но такое встречать приходилось редко. Пусть у Джэксона еще не все отделано до конца, но в нем уже сейчас видны мастерство и талант. А когда Джэксон, освоившись с сумбурной атакой Дебсея, неожиданно спокойно выбросил левую руку и прямым ударом приподнял голову противника, Норисон, к изумлению своих соседей, сделал короткое движение правым плечом, как бы производя правый боковой удар в открытую челюсть. Только так надо сейчас бить! И Сидней Джэксон словно понял его мысль. Едва Дебсей приподнял голову, как в то же мгновение правая перчатка Джэксона мелькнула в воздухе.
При счете «семь» Дебсей открыл глаза, потом медленно перевернулся на живот. Глубоко вздохнул. Подтянул ноги и, опираясь на дрожащие руки, медленно поднялся. Публика приветствовала его одобрительным свистом и топотом ног.
– Айк, держись!
Но Айк больше не думал о бое. Шатаясь, словно из его тела вынули стальной стержень, он унылой весьма выразительно махнул рукой и медленно побрел в свой угол.
Судья на ринге бросил вопрошающий взгляд на главного судью и, получив согласие, быстро подошел к Джэксону и поднял его руку:
Победил Сидней Джэксон!
Успех сопутствовал Сиднею Джэксону. Четыре дня продолжались состязания. Четыре раза Сидней выходил на освещенный ринг. Четыре противника бросали против него свои кулаки, вкладывая в них все силы, знания, опыт. И через эту опасную полосу жестоких ударов Сидней упрямо прошел к финалу.
Если в первый день состязаний появление на ринге Сиднея Джэксона было встречено вспышками смеха, то к последнему дню он стал одним из самых популярных спортсменов. Его наступательная манера ведения боя, атакующий стиль, умение красиво, эффективно защищаться за счет движения корпуса и ног, сильно акцентированные удары, бросавшие даже опытных противников на серый брезент пола, – все это способствовало росту его популярности. И с каждой новой победой, когда судья на ринге поднимал руку Джэксона, в переполненном зрительном зале все громче и продолжительней бушевала овация.
В финале Сидней Джэксон встретился с Ральдом Крайком, известным боксером, пользовавшимся большой популярностью. Крайк никакого отношения к состязаниям не имел. Его пригласили (за приличный гонорар) участвовать в первенстве под благовидным предлогом – повысить техническую грамотность, мастерство молодых спортсменов. Приглашая Крайка, организаторы состязаний преследовали более практическую, коммерческую, цель: они надеялись, что имя популярного боксера привлечет больше зрителей.
Поединок Джэксона с Крайком ожидался с большим интересом, оба бойца показали себя с самой лучшей стороны и прошли к финалу без поражений, одерживая победы нокаутом пли ввиду явного преимущества. Все их противники побывали на полу. Зрителей, подогретых спиртными напитками и ставками тотализатора, волновал вопрос: кто же окажется сильнейшим? Молодость или опыт?
Поединок, как и следовало ожидать, проходил бурно. До третьего раунда никто, даже судьи, не решались определить, на чьей стороне перевес. Оба бойца демонстрировали такое высокое мастерство, что трудно было отдать предпочтение кому-нибудь из них.
Перед вызовом на ринг, еще в раздевалке, Максуэлл, старательно массируя мышцы Джэксона, настойчиво советовал:
– Не давай ему сосредоточиться. Ральд – мастер боя на средней дистанции, умеет проводить и развивать многосерийную атаку. Но его атаки идут волнообразно, одна за другой. Так вот, Сид, будь начеку. Лови его в промежутках между бросками. Старайся поймать момент, когда Ральд кончает атаку, и не давай ему отхлынуть для нового броска. Не давай!
Сидней слушал, разминался, делая легкую гимнастику, и все – словно в полусне. Если бы Максуэлл вздумал попросить своего ученика повторить его слова, то Сидней едва ли смог бы это сделать. Голова была как никогда ясна, однако все действия он совершал не по велению воли и разума, а, скорее, механически, в силу привычки. В груди ощущал непривычный холодок и даже чувство страха. Но этот страх был вызван не боязнью, а неизвестностью, словно он, Сидней, шел по узкой тропке у края бездонной пропасти. Ее глубина, скрытая синей дымкой тумана, тянула к себе, вызывая двойственное ощущение: опасности и желания ринуться в эту бездну, прочувствовать захватывающее дух ощущение полета. Ни до этого поединка, ни после, даже в более ответственных матчах, он никогда не испытывал такого волнения.
Джэксон не помнил, как он вышел на ринг, как начался бой. Волнение так сковало его действия, что первые секунды он защищался и отвечал механически, инстинктивно, не контролируя себя и не управляя своими действиями. Если бы Ральд был тонким психологом и смог бы понять состояние своего противника, бой окончился бы весьма быстро. Однако Ральд, немного обескураженный убедительными победами
