Мистер Норисон не ошибся. В первом же матче, который состоялся в Бруклине, молодой боксер блеснул своим талантом. Стремительный и неутомимый, он в первых же раундах своей четкой защитой сбил с толку могучего «молотобойца» Гренвиля. Того самого Гренвиля, который хвастался своей огромной силой, повторяя, что отработкой техники, и особенно элементов защиты, увлекаются, как правило, только трусоватые или немощные. Свою аргументацию Гренвиль подтверждал делами на ринге. Открыто пренебрегая защитой, он шел на противника, как железный таран, пробивая любую оборону своими мощными прямыми ударами, о которых ходили легенды, что каждый из них страшнее пушечного ядра.
Дружки «молотобойца», а с ними за одно и бруклинские знатоки бокса были явно ошеломлены, когда во втором раунде на полу оказался их любимец. Одни не поверили своим глазам, а другие сочли точный удар Сиднея чистой случайностью. «Молотобоец» сейчас покажет себя! Он разделает под орех мальчишку! Однако этим предсказаниям не суждено было сбыться. Бешеные броски «молотобойца» разбивались о стойкую защиту Сиднея.
Внешне Сидней выглядел по сравнению с потерявшим самообладание Гренвилем кротким и невозмутимо спокойным. Бой с громадным рыжеволосым ирландцем, казалось, доставлял ему удовольствие. Он, как бы играя, легко уклонялся от очередного броска «молотобойца» и, когда тот по инерции пролетал мимо, наносил сильные короткие удары. Внешне они не были эффектными. Многие их даже и не замечали. Но от них, точных и сильных, Гренвиль оказывался на полу.
К концу третьего раунда превосходство техники над грубой физической силой было настолько очевидным, что в зрительном зале стали раздаваться насмешливые возгласы:
– Малыш, пожалей взрослого дядю!
Судья на ринге после очередного падения «молотобойца» вынужден был остановить поединок и присудить победу Сиднею Джэксону ввиду явного преимущества. Такое решение оказалось не по душе Гренвилю. Тяжело дыша, как загнанная лошадь, он вступил в пререкания с судьей. «Молотобоец» не хотел признать свое поражение. Судья сделал ему замечание. Под одобрительные крики своих поклонников Гренвиль, размахивая руками, стал кричать на судью. Сидней пожал плечами и отошел в сторону, наблюдая, как судья и боксер в энергичных выражениях выясняют свои отношения.
Через канаты на ринг перелезли два рослых полицейских. Красноречиво размахивая дубинками, они вежливо предложили разбушевавшемуся боксеру покинуть помещение:
– Представление окончено, сэр!
В раздевалке мистер Норисон сдержанно похвалил Сиднея, а Максуэлл превратился в заботливую няню. Он расшнуровал Сиду перчатки, размотал бинты, помог разуться и, радостно похлопывая по плечу, проводил в душевую:
– Ты сегодня молодчина! Давно я не видел такого боя. Восхитительно! Порадовал ты меня, словно тысячу долларов подарил.
– Подожди, старина, будут и доллары.
– Да разве в них счастье, Сидди? Здоровье и сила не оцениваются чековыми бумажками. А талант? Талант, мальчик, – это вместе со здоровьем и силой бесценное состояние! Вот чем ты обладаешь.
Пока боксер и тренер мылись в душе и одевались, мистер Норисон занимался бухгалтерией. Приобретая еще одного боксера, чей талант был бесспорен, но, как неотшлифованный алмаз, пока не имел должной цены, мистер Норисон решил сначала создать молодому спортсмену имя, «отшлифовать» его в нескольких матчах с известными боксерами. Антрепренер знал, что организовать подобные встречи – дело далеко нелегкое, ибо каждый профессионал был весьма щепетилен в выборе своего противника и соглашался выступать только с равным или старшим по титулу. В этом заключалась своя логика: в случае поражения можно легко его объяснить и объявить о намерении взять реванш. Бой же с новичком в случае поражения грозил весьма печальными последствиями, падением репутации.
Однако Норисон, зная, что каждый профессионал жаждет как можно больше заработать, предлагал им независимо от результата матча три четверти гонорара. На эту приманку клюнули многие. Имя Джэксона еще ничего не говорило, и, вполне естественно, у мастеров кожаной перчатки вспыхивало желание подзаработать, сорвать легкий куш, отколотив зеленого новичка.
Мистер Норисон выбирал Джэксону наиболее именитых противников, обладающих титулами чемпионов города, штата. Давая им высокие гонорары, он сам не оставался в накладе, компенсируя расходы ставками в тотализаторе. Уж он-то знал, кто окажется победителем и на чье имя можно ставить!
Победы Джэксона следовали одна за другой. Сидней нокаутирует «тигра» из Пенсильвании, выигрывает матч в Кливленде, заставляет отказаться от продолжения поединка длиннорукого «гориллу» из штата Нью- Джерси. Успех сопутствовал ему, судья на ринге неизменно поднимал вверх перчатку Сида:
– Победил Джэксон!
Многие профессиональные боксеры стали завидовать успехам молодого спортсмена. «Парню улыбается судьба», – говорили одни. «Парню просто везет!» – вторили им другие. Но только антрепренер, тренер и очень немногие из близких знали секрет «везучести» Джэксона. Он тренировался ежедневно. Его тренировки измерялись часами. Кроме того, на следующий день после боя он не бездельничал, как другие, а проводил активный отдых: колол дрова, пилил бревна или совершал многочасовые загородные прогулки.
Олт-Гайтман всячески стремился удержать Сида в мастерской. Имя молодого боксера служило отличной рекламой. О каждом его поединке писали в спортивных отчетах. Журналисты не бескорыстно восхищались талантом Джэксона. За каждую строчку, помимо основной платы, они получали двойной гонорар от мистера Норисона. И Олт-Гайтман старательно вырезал репортажи и статьи, в которых упоминался его рассыльный Сидней Джэксон, и подклеивал их в страницы альбомов мод, которые лежали на столе к услугам заказчиков.
Но Сид появлялся в мастерской ателье все реже и реже. Сначала он отвоевал время на тренировку, потом договорился с Олт-Гайтманом о том, что накануне состязаний также не будет работать. Потом не приходил по неделям. Популярность Джэксона как боксера росла с каждым новым поединком, и старик скрепя сердце шел на уступки, соглашаясь на все, лишь бы только совсем не упустить доходную рекламу. Готовые костюмы стали разносить заказчикам другие рабочие мастерской, ученики, а на долю Сида оставались только именитые, денежные клиенты, те, которыми особенно дорожил Олт-Гайтман.
Так было и сегодня. Олт-Гайтман сам упаковал в картонку выполненные заказы и, вручая Сиднею адреса, хитро улыбался:
– Для такого силача – это сущие пустяки. Одно удовольствие, а не работа.
