– Ей нужны были только драгоценности и не больше: это сулило свободу и независимость от капризов судьбы, новая жизнь и так далее. Ради них она была готова дать набобу отставку, но ей пришлось по той же причине предать и тебя тоже. Когда ты не смог заполучить все это добро, Дагира сразу же переключилась на меня, – Китсон недоверчиво посмотрел на меня, а я продолжил безжалостно расправляться с его иллюзиями. – Там, в Триполи, она пришла ко мне в номер и сделала предложение. Не так грубо, конечно, но смысл был понятен: получишь драгоценности, и я буду твоей.
Лицо Китсона стало непроницаемым. Да, иллюзии не выдерживают напора реальной жизни.
– Да, она могла бы это сделать, – смог наконец признать он. – Я любил ее, – Китсон разжал пальцы, и рюмка разбилась у его ног.
Я стал глупо озираться, словно боялся, что наш разговор смогут подслушать.
– Она вернулась к нему, Кен, когда наши усилия оказались тщетными, Дагира просто снова переключилась на него. Ведь это ты сказал ей вчера, куда мы направляемся. Только так они могли узнать об этом.
Китсон безнадежно кивнул, и тут тишину разорвал рев моторов 'Пьяджио'. Поначалу мне трудно было сообразить, что происходит, но я тут же подскочил к двери.
– Не трепыхайся, – остановил меня Кен.
Я взялся рукой за ручку и обернулся. На меня смотрел его 'Вальтер'.
– Он убьет и себя, и ее тоже, – возразил я.
– Отойди от двери.
Я подчинился его требованию.
– У него есть шанс. Ветер благоприятный, а я учил его, как водить самолет.
Заработал второй двигатель.
– Здесь у нее нет никаких шансов. На суде ей будет нетрудно оправдаться и получить какое-нибудь символическое наказание.
Китсон даже не смотрел в мою сторону, но по-прежнему держал пистолет наготове. Он вслушивался в рев моторов.
– Я не хочу никакого суда, – парировал Кен.
Гул двигателей стал тише, и он согласно кивнул.
Я выскочил на улицу, где уже стали появляться любопытные. Впереди нас по дороге бежало двое ребятишек. Китсон уже спрятал свой 'Вальтер' и мы побежали к долине. На вершине холма звук усилился, по тропинке спускалось несколько островитян. 'Пьяджио' все еще стоял на месте, двигатели ревели, и носовое колесо вдавилось в заросшую травой землю. Набоб убрал тормоза, и самолет пришел в движение. Он медленно набирал скорость и, нетерпеливо дрожа, устремился к морю. Носовое колесо, словно нехотя, оторвалось от земли, и, наконец, вся машина, с круто задранным носом, уже поднялась в воздух.
– Выровняй машину, – прошептал Китсон.
Его бесполезный совет остался неуслышанным. Двигатели ревели, но траектория была слишком крутой, чтобы машина могла набрать скорость, а без этого любая высота была ей недоступна. Набоб не был пилотом и не понимал этого...
Первая волна накрыла левый двигатель 'Пьяджио' и словно дымок от выстрела рассеялась на мелкие брызги от встречи с пропеллером. Нос самолета задрался еще выше, крыло зацепило следующую волну и 'Пьяджио' задрожал. Еще одна волна лениво прокатилась по крылу, самолет развернулся на ребро и рухнул в море. Мне показалось, что какое-то мгновение его колеса вспенили вокруг себя белые буруны, и все исчезло.
Волны с шумом продолжали разбиваться на прибрежной полоске песка.
Над толпой зевак прокатился рокот, но когда я посмотрел на них, они отвернулись и стали расходиться. Двое жителей поселка все-таки решили выйти в море на лодке.
– Я все-таки мог бы это сделать, – пробормотал Китсон, – даже с одной рукой.
– Тебя об этом никто не просил.
Он не стал возражать и по-прежнему смотрел на то место, где 'Пьяджио' скрылся под водой.
– В конце концов разбогатеть никому так и не удалось, – ни к кому не обращаясь сказал Кен, но тут он обернулся ко мне. – Так что тебе там удалось получить за первую партию драгоценностей?
– Пять тысяч фунтов. Часть пойдет на ремонт 'Дакоты', остальное лучше отдать жене Моррисона.
– Так никто и не разбогател, – кивнул он.
Я протянул руку и вытащил у него из-за пояса 'Вальтер'. Он даже не попытался меня остановить, а в следующую секунду пистолет уже полетел в море. Следом за ним полетела и моя 'Беретта'. Анархос может прицепиться к нелегальному въезду в страну, но не стоит ему давать шанс обвинить нас в незаконном ношении оружия.
У меня все еще оставался 'Парабеллум', но он мне потребуется, когда я буду давать показания по поводу Хертера.
– А они поверят нашей истории?
– Им ничего другого просто не остается, – пожал я плечами. – По крайней мере сейчас.
На его лице появилась хитрая усмешка.
– Ты что-то скрываешь от меня, Джек. Ведь ей почти удалось заполучить все, что она хотела, – он попытался рассмеяться, но тут же сморщился от боли.
