– Не пытайтесь выкрутиться, дружище. Я с ней разговаривал.
Конечно, я не говорил с ней, но не могло быть сомнения, что она не сделает такого рода ошибки.
Он снова пожал плечами.
– Ну, если вы хотите, чтобы я прошел пешком весь путь до Цюриха, собственноручно неся картину… Сквозь этот туман…
– И снег в Альпах. Не забывайте про снег.
– Так я предпочту умереть каким-либо другим способом. А когда это случится, не имеет никакого значения. Пожалуйста, напишите адрес.
Я попытался написать адрес в отведенном для этого пункте, но там было мало места.
– Нужно это напечатать.
– Это будет стоить дополнительных затрат, дополнительных расходов. – Он вздохнул, снова зажег сигарету и откашлялся. – Это меня разорит.
Просто для того, чтобы подразнить его, я вытащил горсть монет и протянул ему пятьсот лир. Черта с два это его раздразнило; он просто спокойно отправил их в карман. Мне следовало лучше знать его, прежде чем пытаться оскорбить таким образом. Теперь рассердился я.
Молодой человек все еще продолжал зашивать мешковину. Мы подождали, пока он закончит; было совершенно очевидно, что Фаджи не сам печатает на машинке – да той в комнате и не было.
Некоторое время спустя он спросил:
– А пистолет вы продадите богатому американцу, не так ли?
– Может быть. А может быть, подержу его у себя, пока не подберу ему пару.
Он улыбнулся.
– Ну конечно, вы ее легко найдете.
– Не будьте так чертовски уверены, что я этого не сумею! – глупо говорить такие вещи, но видимо он все-таки меня рассердил. Мне хотелось задеть его за живое. И удалось это сделать. Его лицо окаменело, если не считать блеска глаз.
Я пытался как-то исправить положение, делая вид, что просто похвастался.
– Я занимаюсь старинным оружием всерьез. Гораздо серьезнее, чем огромная толпа чрезмерно богатых хамов, которые сейчас постоянно путаются под ногами. Если пистолет находится где-то в Великобритании, у меня значительно больше шансов обнаружить его, чем у прочих.
– Ну, конечно, – Он кивнул, но я не думал, что мне удалось его успокоить.
Молодой человек поднялся и показал рукой на упакованную картину. Я подошел и проверил; все было сделано достаточно неплохо.
– Если вы меня извините, – сказал Фаджи, – я скажу Альфредо, как напечатать адрес.
Они вышли. Я принялся засовывать картину в чемодан донны Маргариты. Мне показалось, что было значительно удобнее сунуть туда и пистолет Вогдона, но тогда могло не возникнуть возможности вынуть его оттуда, прежде чем я передам чемодан.
Все это продолжалось не слишком долго. Потом я встал, закурил сигару и подумал, что было бы неплохо порыться в личных бумагах старого негодника. Однако не сделал этого. Дело в том, что большинство из них были на итальянском языке.
Он вернулся с перепечатанной распиской и я вновь тщательно прочитал ее. На этот раз все было сделано правильно. Я подписал его копию от имени мисс Уитли, он подписал мою. Теперь все. Сделка стоимостью в четверть миллиона долларов была подписана, скреплена печатью и наполовину выполнена.
– Ну, – сказал я, – кажется, все закончено до следующего раза.
– В следующий раз я буду мертв. Но это не имеет значения. Вызвать вам такси?
– В такой туман вы никого не заставите сюда приехать. Я дойду сам.
– Вам следует быть особенно осторожным с такой дорогостоящей картиной. Понимаете, banditti[35].
Я взвесил сверток, он был не очень тяжелым.
– Только между нами, вы действительно думаете, что это портрет Кордобы?
Он пожал плечами.
– Я никогда с ним не встречался.
– Простите, совершенно забыл.
Он сам проводил меня до двери.
Теперь туман леденил те места, которых касался. Меня передернуло, я поднял воротник плаща, взял чемодан в левую руку и двинулся вниз под гору в сторону ближнего пятна неяркого света.
На следующем углу я остановился в нерешительности. Потом понял, что как бы я не стал спускаться с холма, то это все равно приведет меня на основную дорогу, так что не имеет значения, где я спущусь. Я мог бы даже устроиться в кафе, пока не подойдет такси.
Неожиданно что-то обвилось вокруг моего горла и что-то еще, холодное и твердое, уперлось в правое ухо. Чей-то голос приказал:
