Я оглядел Адский Ушат, но мало что сумел увидеть. По черной поверхности тянулись редкие желтые дорожки света от укрепленных на мачтах кораблей фонарей. Ветер продолжал выть, но вода оставалась неподвижной и густой, словно масло.
Наконец мы благополучно достигли ряда Подонков – однако наши трудности на этом не закончились. Нам нужно было найти способ добраться до «Буревестника», все еще стоявшего на якоре посередине гавани. Не говоря уже о том, что ночью на безлюдном берегу не было никого, кто мог бы нам помочь, казалось совершенно невозможным преодолеть на лодке путаницу водорослей, забивших бухту. Как сказал матрос, дежуривший у вытащенного на берег ялика, скорее удалось бы подоить корабельную крысу, чем пробиться сквозь эту пропахшую рыбой массу, густую, как похлебка у хорошей поварихи. Чтобы добраться до одного из кораблей, нужно было плыть на плоскодонке от устья Скоу.
Я поблагодарил матроса и отошел.
– Нам никогда не добраться до устья, прежде чем нас настигнет погоня, – сказал я своим спутникам. – Ведь пришлось бы нести Флейм, а пройти нужно не одну милю.
– Так что же делать? – спросил Дек.
Они оба с Тризис смотрели на меня, ожидая, что именно я найду выход. Это было почти столь же пугающим, как мысль о преследующих нас стражниках.
– Давайте посмотрим на воду, – сказал я и вместе с Деком двинулся к ведущей вниз лесенке. Тризис осталась с Флейм. Под причалом оказалось слишком темно, чтобы можно было чтонибудь разглядеть.
– Погодика чуток, я позаимствую фонарь, что висит над дверью у торговца свечами, – сказал Дек. Через минуту он вернулся, размахивая фонарем с таким видом, как будто имел полное право на него. Подняв фонарь повыше, он осветил воду… хотя, говоря по правде, водыто как раз и не было видно: перед нами влажно блестела бурозеленая поверхность, образованная сплетающимися водорослями. Я разулся и сунул в нее ногу. Водоросли оказались скользкими и почти не раздались под моей ногой.
Дек с сомнением смотрел на меня.
– Осторожно, сирРуарт. Если ты туда нырнешь, на поверхность нипочем не выберешься.
– Я подумал, не сможем ли мы идти поверх водорослей. На лице Дека отразился еще больший испуг.
– Никто такого не делает. Один из слуг во дворце говорил мне, что никто не суется в гавань, пока ветер и прилив несут сюда водоросли. Потом они гниют и воняют, и наконец речная вода вымывает эту гадость из Ушата, только этого не случится, пока ветер не переменится.
– Если мы останемся здесь, нас схватят. И случится это очень, очень скоро.
Дек все еще с опасением попробовал опереться на водоросли рукой.
– Там, где я родился, в бухте Китаму, полно грязи. Мы иногда переправлялись через нее на волокуше.
– Что это такое?
– Плоская доска. Ты на нее садишься, опускаешь одну ногу в грязь и вроде как отталкиваешься от нее. Перемажешься, конечно, по самое не могу, но двигаться можно. Мы так собирали моллюсков, когда в отлив вода отступала.
– Правильно! Нам нужно чтонибудь плоское, чтобы уложить Флейм… и еще веревка. Поищика чтонибудь подходящее, парень.
Дек убежал, а я вернулся туда, где рядом с Флейм стояла на коленях Тризис. Она закутала свою пациентку в тот мундир, который я отобрал у стражника.
– С ней все хорошо, – сказала Тризис, предупреждая мой вопрос.
Тут вернулся Дек.
– Как ты думаешь, не разбудить ли нам торговца свечами? Рядом с его лавкой полно ящиков с большими крышками, только они заколочены. Один из ящиков нам подошел бы… У тебя есть деньги, сирРуарт?
Я кивнул:
– Сколько угодно. Повесь на место его фонарь, и мы разбудим хозяина.
Дек со своим неизменным добрым расположением духа сделал это, влезши на один из ящиков, а я начал стучать в дверь. Открывший ее человек был раздражен, как спугнутая с гнезда сорока, пока не увидел пригоршню монет. Я сказал ему, что мне нужно, и позволил ему заломить несусветную цену; в результате он не только вытащил гвозди, крепящие крышку ящика, но и снабдил нас несколькими досками и мотком веревки. Мы поспешили к краю причала.
Положив крышку ящика на водоросли, я осторожно влез на нее. Вода стала просачиваться в щели, но и только. Дек и Тризис передали мне бесчувственную Флейм, и я опустил ее на грубые доски. Даже под ее весом, добавившимся к моему, крышка почти не прогнула путаницу бурых стеблей. Я попробовал ступить с крышки ящика на водоросли и тут же увяз – но только по колено. Я чувствовал себя как аист, стоящий на трясине. Мне было совершенно невозможно передвигаться, не говоря уже о том, чтобы тянуть за собой крышку с ее грузом.
Я подумал о птицах – яканах с длинными пальцами, живущих на прудах. Утки с перепончатыми лапами тоже способны переваливаться по грязи… Я выбрался на причал и привязал к подошвам своих башмаков по дощечке и попробовал снова встать на водоросли. На этот раз я не увяз, но стало ясно, что идти будет нелегко.
– Давайка и ты, Дек, – сказал я. – Придется нам вдвоем тащить эту крышку.
Дек кивнул и последовал моему примеру. Тризис растерянно смотрела на нас.
– Я не умею плавать, – виновато сказала она. – Вы сможете тащить нас обеих – и Флейм, и меня?
Как раз в этот момент мы услышали приближающиеся крики. Это были, как я догадался, стражники. Они воспользовались другим трагом, чтобы спуститься…
