особенно его повелительному поведению.
– Тебе нет нужды больше подбрасывать дрова, Кейт. Сейчас лето – или ты забыла? Боже милосердный, я скоро растаю, – пробормотала Эйлис, сидя в бочке с теплой водой.
– Это нужно, чтобы полностью изгнать лихорадку. – Кейт упрямо положила еще одно полено в ревущий огонь.
– Единственная причина, по которой я схватила лихорадку, заключается в том, что мне пришлось сильно напрягаться после того, как я родила Морага.
– Ну, забота о теле никогда не бывает чрезмерной.
– Эта пословица недавно была опровергнута, – отрывисто произнесла Эйлис. – Мое тело совсем недавно собиралось умереть.
– А почему вы решили принять ванну? Вы принимали ванну всего два дня назад.
– А как давно родился Мораг, Кейт? – произнесла Эйлис.
Кейт недоуменно посмотрела на Эйлис:
– Два месяца назад.
– Правильно. – Эйлис послала Кейт взгляд со значением; этот взгляд смог бы прочесть и понять даже слепой.
– О, понимаю! – Кейт зарделась, но потом ее лицо просветлело. – Я сейчас принесу то, что вам нужно. – Она поспешила прочь из комнаты.
Обернувшись в теплую сухую простыню, Эйлис села перед огнем, чтобы высушить волосы. Она задумалась над тем, как лучше всего убедить Александра, что она не только способна, но и желала бы возобновить их занятия любовью. Когда Кейт вернулась, Эйлис посмотрела через свечу на надушенную полотняную ткань и кружевную ночную рубашку, принесенную Кейт. Все это годилось бы для легкого флирта.
– Вы уверены, что уже пора? – спросила Кейт, когда Эйлис натянула на себя тонкую ночную рубашку.
– Я не буду смущать тебя своим ответом, – буркнула Эйлис, но когда Кейт хихикнула, улыбнулась. – Это должно изменить настроение лэрда. Я никогда не считала Александра святым. Надеюсь, он перестанет изображать заботливого брата.
Александр чувствовал, что он готов сломаться от мучений, вызванных обетом целомудрия, установленным им для самого себя. Последние несколько дней были особенно тяжелыми. В эти дни он почти не видел Эйлис. Слишком тяжело было для него находиться рядом и не иметь возможности к ней прикоснуться.
Приняв ванну, он растянулся на своей постели с кружкой вина. Лишь простыня небрежно прикрывала его бедра. Александр надеялся, что холодная вода успокоит постоянно кипящее в нем желание, однако его надежды не сбылись. Густое вино немного помогло тем, что заставило его задремать, несмотря на нестерпимое желание.
Однако внезапный звук открывающейся двери, соединявшей его спальню с комнатой, отведенной для Эйлис, вывел его из забытья. С округлившимися глазами он посмотрел на дверь и медленно сел, глядя, как Эйлис входит в его спальню. На ней была белая ночная рубашка из тончайшего, почти прозрачного полотна с изысканными кружевами и бледно-голубыми лентами. Этот наряд оттенял мягкий золотистый цвет ее кожи и черноту волос. Глядя на свою супругу, Александр застыл на месте.
– Тебе здесь что-то нужно, Эйлис? – спросил он слабым хриплым голосом, не в силах оторвать взгляд от ее груди и посмотреть ей в лицо.
Эйлис улыбнулась, подошла к его кровати и села.
– Я почти не видела тебя днем, поэтому решила прийти к тебе поговорить.
– Поговорить? О чем ты хочешь поговорить? – Александр с удивлением подумал, как женщина может одновременно выглядеть столь соблазнительной и столь невинной.
– Не знаю. Должны же быть какие-то дела, о которых муж говорит со своей женой.
– Да, пожалуй.
Александр лихорадочно подыскивал тему для разговора, однако его мысли занимало лишь одно – как повалить Эйлис на кровать. Аромат от ее наряда кружил ему голову. А ее стройное бедро касалось его ноги. Издав сдавленный стон, он откинулся на кровать и закрыл глаза.
– Я очень хотел бы поговорить с тобой, жена, но я слишком сильно устал этим вечером, – буркнул он. – Тебе было бы лучше вернуться в собственную кровать. Мы можем попытаться сделать это в какое-нибудь другое время, моя любовь.
Эйлис медленно выпрямилась. Она видела, что Александр возбужден, и тем не менее он отсылал ее прочь даже без поцелуя. Неужели он думает, что она должна оправляться от родов и лихорадки вечно? Ее уязвило, что он не показал столь же большого желания, как у нее, побыть какое-то время вместе. Она решила, что не будет ждать, пока он начнет предпринимать какие-то действия, и возьмет инициативу на себя. Эйлис осторожно освободилась от ночной рубашки и аккуратно уложила ее на табурет около кровати. Потом с куда меньшей обстоятельностью протянула руку и сорвала с Александра простыню.
Александр от удивления сел на кровати.
– Что ты делаешь, сумасшедшая? Иисус! – Замолчав, он жадно оглядел ее всю.
Ее густые волосы почти не скрывали приглашающей наготы.
– Я сказала, что хочу немного поговорить, – произнесла Эйлис.
– Поговорить?
– Ты дал петуха. – Эйлис не смогла удержаться от того, чтобы не хихикнуть, услышав такой звук от
