При появлении Эмили Даффи и Тельма придвинулись ближе друг к другу и обменялись взглядами.
Неожиданно Эмили заключила Хантера в приветственные объятия, сопровождаемые прочувствованными поцелуями в щеки, – в то время как Тельма и Даффи отступили за прилавок, почти одинаково сложив руки.
Хантер засмеялся бы, если б мог продохнуть. В течение нескольких минут он высвобождался из объятий ненасытной Эмили. Затем он произнес:
– Привет, Эмили. Ты помнишь мою мать, миссис Джеймс?
Изображая истинную леди, Эмили чуть наклонила голову.
– Конечно, я помню твою мать, Хантер.
– А это Даффодил Лэндри.
Даффи кивнула, в совершенстве подражая движениям Эмили.
– Мы виделись на джазовом фестивале. Вы были там с вашим мужем, насколько я помню.
Тельма усмехнулась.
Хантер не поверил бы этому, если б не услышал смешок собственными ушами. Правда, Тельма никогда не выносила Эмили.
Тепло поглядев на Даффи, Хантер сказал:
– Это правда. Вы с Роджером были на джазовом фестивале в тот же день, что и мы. Как старина Родж?
– Прекрасно, – ответила Эмили. Ее плечи распрямились, а подбородок задрался вверх. – Он постоянно в банке.
– Вам, наверное, одиноко, – предположила Даффи.
– Со столькими друзьями? – Эмили засмеялась. Хантер ненавидел этот смех, особенно если он, как сейчас, сопровождался трепетанием ресниц. – Вот, например, сегодня у меня вечеринка. Друзья меня не забывают. Почему бы и вам не прийти?
– Так вот какова в наше время верность? – Тельма все еще не расцепила рук.
Рот Эмили раскрылся от неожиданности. Даффи перевела взгляд с Тельмы на Хантера. Хантер просто покачал головой:
– Мы с Даффи возвращаемся сегодня же вечером в Новый Орлеан.
– Сегодня? – Тельма казалась разочарованной, но, к облегчению Хантера, теперь она гораздо больше походила на себя прежнюю, флегматичную и надежную.
– Даффи репортер, – сказал Хантер, сам не зная, почему он не называет ее «общественным обозревателем», что защитило бы Даффи от нападок Эмили. – Она часто работает в выходные.
Даффи согласно кивнула.
– Знаешь, Хантер, – сказала Эмили все еще с обидой на лице, – если ты так и будешь продолжать избегать моих вечеринок, мы с Роджером решим, что больше не нравимся тебе.
Хантер изучал ее лицо, вспоминая те давние дни, когда он мучился от желания, чтобы она согласилась встречаться с ним, а она грубо отказала ему. Он глубоко вздохнул.
– Роджер неплохой парень, но, уж если говорить начистоту, мне действительно никогда не нравился ни один из вас.
Он не понял, чей вздох был громче. Все три женщины изумленно зажали руками рты. Эмили, с красными пятнами на щеках, прошипела:
– Отребье всегда отребьем и останется! – Она выбежала из магазина, хлопнув дверью так сильно, что колокольчик оторвался и упал на пол.
– Скатертью дорога, – пожелала ей Тельма, подходя и поднимая колокольчик.
Самой пораженной выглядела Даффи. Хантер наблюдал за ней, ужаленный грубыми словами Эмили. И все-таки сейчас они не ранили его так, как ранили в прошлом.
– «Палки и камни могут сломать мое тело, но слова никогда не ранят?» – пробормотала Даффи себе под нос. Забота и участие светились в ее глазах.
Хантер подошел ближе и взял ее за руку. Даффи нежно погладила его пальцы, улыбка таилась в глубине ее глаз.
– Ты сокровище, – сказал Хантер.
Тельма уронила колокольчик, и тот снова упал на пол, издав протестующий звук.
– Ну, такого со мной никогда не было, – сказала она.
– Все когда-то бывает в первый раз, – ответил Хантер, гладя руку Даффи и спрашивая себя, подумает ли она, что он сошел с ума, если он скажет, что не мыслит жизни без нее.
Глава 20
Тельма снова привязала колокольчик над дверью и повернулась к Даффи и Хантеру. Выражение ее лица сейчас было значительно более приветливым, чем в начале встречи.
Уже легче, подумала Даффи, высвободив руку из ладони Хантера.
Отстраняясь, Даффи перехватила его разочарованный взгляд, но не могла же она позволить себе
