Не на жизнь, а на смерть

Он и в самом деле неплох, – сказал он, – потому что я однажды видел, как из окон вылетали пузыри…

Флайт весело улыбался, Ребус начал сосредоточенно думать. Пузыри? У них что, еда газированная? Они подают шампанское? Рифмующийся сленг. Пузыри.

– Пузыри и ацтеки, – сказал он. И, помолчав, добавил: – Греки. Правильно?

– Правильно! – вскричал Флайт. – Ты быстро схватываешь. Так как насчет греческого ужина? Или, может, индийский, тайский или итальянский? Тебе решать.

Но Ребус покачал головой:

– Извини, Джордж, я ведь уже договорился. Раньше…

Флайт изумленно откинул голову назад.

– О нет, – сказал он, – ты встречаешься с ней, верно? С тем… психиатром, черт бы ее взял. Я совсем забыл, ты же говорил мне за завтраком. А вы, шустрые шотландцы, времени даром не теряете, а? Приезжаете сюда, уводите наших женщин… – Флайт говорил это вполне добродушно, но Ребусу показалось, что за его словами и впрямь кроется неподдельная грусть от того, что им никак не удается вместе поужинать.

– Завтра вечером, Джордж, ладно?

– Идет, – ответил Флайт, – завтра вечером мне вполне подходит. Можно дать тебе один совет?

– Какой?

– Не позволяй ей уложить тебя к себе на кушетку.

– Нет, – проговорила доктор Лиза Фрейзер, энергично тряся головой, – это психоаналитики, а вовсе не психологи укладывают пациентов на кушетку. Мы занимаемся совершенно разным делом.

Она выглядела просто потрясающе, но вместе с тем в ее внешности не было ничего сверхъестественного. Неброский костюм, минимум косметики, зачесанные назад волосы, стянутые резинкой. Именно ее сдержанная элегантность была неотразима. В отель она прибыла в назначенное время, и они пошли рука об руку по Шафтсбери-авеню, напомнившей Ребусу о его недавней стычке с офицерами патрульной службы. Был ранний теплый вечер, и Ребусу было приятно идти рядом с ней. Мужчины оборачивались им вслед, ладно, что греха таить, ей вслед. Кто-то даже одобрительно присвистнул. Но Ребусу все равно было приятно. На нем был его неизменный твидовый пиджак и рубашка с открытым воротом, и внезапно он испугался, что она поведет его в какой-нибудь шикарный ресторан, куда не пускают без галстука. Вот будет потеха! А в городе уже вовсю кипела ночная жизнь: подростки потягивали что-то из жестяных баночек и окликали друг друга через проезжую часть улицы. Пабы были переполнены, автобусы немилосердно коптили. Их копоть незаметно осядет на Лизе Фрейзер. Ребус почувствовал себя средневековым рыцарем: он был готов остановить уличное движение, чтобы она смогла пройти по улицам незапятнанной.

С каких это пор ему в голову начали лезть такие мысли? Откуда взялся этот нелепый романтизм? Из каких тайных уголков его души? Ты слишком смущаешься, Джон. Ты чувствуешь себя не в своей тарелке. И уж если психолог этого не заметила, то другие и подавно. Веди себя естественно, спокойно. Будь самим собой.

Она привела его в китайский квартал, расположенный неподалеку от Шафтсбери-авеню, где телефонные будки были похожи на маленькие пагоды, в супермаркетах продавались деликатесы пятидесятилетней выдержки, улицы напоминали старинные переулки Гонконга, а их названия были означены по-китайски, равно как и по-английски. Здесь практически не было туристов, а улицы, по большей части пешеходные, были запружены китайцами, переговаривавшимися между собой пронзительными голосами. Это был другой мир. Такое ожидаешь увидеть скорее в Нью-Йорке, но никак не в Лондоне. И все же, оборачиваясь назад, Ребус видел театры на Шафтсбери-авеню, коптящие красные автобусы, слышал, как панки бранятся между собой ломающимися голосами.

– Вот мы и пришли, – сказала Лиза, останавливаясь у дверей ресторана на углу улицы. Она распахнула дверь, приглашая его проследовать в прохладный зал. К ним сразу же приблизился официант и проводил в полутемную кабинку. Официантка, улыбавшаяся одними глазами, протянула каждому меню. Официант вернулся с картой вин, которую положил перед Ребусом.

– Не хотите выпить чего-нибудь, пока выбираете еду?

Ребус вопросительно взглянул на Лизу Фрейзер.

– Джин с тоником, – ответила она, не раздумывая.

– Два джина с тоником, – сказал Ребус, но тут же пожалел об этом. Он терпеть не мог можжевеловый запах джина.

– Меня очень взволновало это дело, инспектор Ребус.

– Пожалуйста, зовите меня Джон. Мы ведь сейчас не на работе.

Она кивнула:

– Я хотела поблагодарить вас за то, что разрешили мне ознакомиться с материалами по делу. Думаю, что у меня уже вырисовывается интересная картина… – Она сунула руку в сумочку и достала оттуда пачку разноцветных карточек, разложенных по алфавиту и скрепленных большой скрепкой. Карточки были исписаны тоненьким аккуратным почерком. Она уже было собралась начать читать, но Ребус перебил ее:

– Может, сначала мы все-таки сделаем заказ?

Она не сразу поняла его, но потом улыбнулась.

– Простите, – сказала она, – все дело в том, что я…

– Очень взволнованы. Вы уже говорили.

– А разве полицейских не охватывает волнение, когда им кажется, что они нашли ключ к разгадке?

– Практически никогда, – проговорил Ребус, делая вид, что изучает меню. – Мы рождены пессимистами. Нас не охватывает волнение до тех пор, пока виновная сторона не будет водворена за решетку.