— Значит я могу рассчитывать на смягчение приговора?.. Меня не расстреляют? — все еще плачущим голосом спросила Тоня, отведя руки от лица.
— Уверен, что нет, если вы нам будете говорить правду.
— Я расскажу вам все, только сохраните мне жизнь. — Хорошо. Отвечайте, но учтите, что многое, о чем я буду вас спрашивать, мне известно. Мои вопросы будут отчасти испытанием вашей искренности… Прежде всего, как вас в действительности зовут?
— Моя настоящая фамилия Загорина, а зовут Антонина Васильевна. Мне оставили мое имя для того, чтобы я не путалась. Мой возраст правильно указан в паспорте — мне двадцать лет.
— Откуда вы прибыли?
— Из Западной Германии. Правда, мы оттуда вылетели на самолете, а потом, не знаю где, пересели на геликоптер, который высадил нас в горах. Мы прошли около десяти километров пешком и вышли на приморское шоссе. Сюда мы приехали на автобусе междугороднего сообщения.
— А где вы первый раз встретились с Лагуниным?
— В Западной Германии за три дня до вылета. Мой начальник- капитан Лайнер — сказал мне, что я должна выполнять все требования Лагунина. Настоящая фамилия Лагунина мне не известна, но мне кажется, что он не русский.
— Вы раньше слышали что-нибудь об Антонове?
— Нет. Эту фамилию я услыхала впервые здесь в Синеводске от Лагунина, когда он сказал мне, что я должна познакомиться с его дочерью.
— Теперь скажите, какая задача была у Лагунина?
— Он не говорил мне, зачем мы приехали в Синеводск… Сегодня я спросила его: «Когда мы вернемся обратно?» Он ответил, что скоро наша миссия закончится.
— Куда он собирался пойти сегодня вечером?
— Я сказала правду — в парк. Он предупредил, что придет поздно. Я не могла лечь спать до его возвращения — меня волновали предчувствия. Я была уверена, что сегодня ночью решается наша судьба. Это настроение мне передалось от Лагунина. Он был сильно озабочен и нервничал. Ему казалось, что за нами следят ваши… Мои предчувствия подтвердились… — опять прослезившись, закончила Загорина.
Обыск, произведенный в номере Лагуниных, ничего не дал.
Кравченко взял с собой стакан, стоявший на столе в комнате Лагунина — на его стенках он обнаружил четкие отпечатки мужских пальцев. Загорину взяли под следствие. За гостиницей «Кавказ» было установлено наблюдение с целью задержать диверсанта в случае его появления.
— Вот, товарищ Агафонов, какие дела, — сказал Кравченко, сидя в кабинете у оперуполномоченного. — Оказывается, хищники покинули свои берлоги. Значит, кто-нибудь из нас действовал неосторожно.
— Но они, наверно, не откажутся от выполнения поставленной им задачи и будут продолжать преследование профессора Антонова? — предположил Агафонов.
— Нет сомненья… Но план действий им придется изменить. Сейчас наша задача усложняется. Раньше враги были у нас на виду, а теперь будут действовать из засады.
— Товарищ майор, а что вы думаете о показаниях Загориной?
— Думаю, что ей доверять нельзя… Обычно, опытные шпионы на допросах пытаются ложь подменить ложью и выдать ее за «чистосердечное раскаяние». Надо ее еще раз уличить во лжи и под тяжестью улик она может сказать правду.
Стенные часы гулко пробили три раза. Кравченко встал и протянул руку Агафонову. — Прежде чем уйти, хочу предупредить вас, товарищ Агафонов, что я должен выехать из Синеводска. Учитывайте новую обстановку, действуйте осторожно, но решительно. Обо всем новом своевременно информируйте капитана Окунева и не теряйте с ним связь.
На вторичном допросе Загорина созналась, что была посвящена в планы Лагунина, задачей которого являлось похищение профессора Антонова. Она знала, что накануне ее ареста Лагунин и Лучинский собирались ночью отправиться на лодке к даче «Синие скалы». Лучинский узнал, что любимым местом профессора на берегу моря был плоский камень. Там они рассчитывали захватить Антонова и под наркозом доставить в особняк Лучинского. Для переброски профессора за кордон намечался вызов подготовленной для этого подводной лодки. Однако в последнем Загорина была не уверена, так как Лагунин говорил ей, что его хозяева не поскупятся и на высылку засекреченного стратоплана типа ракеты.
НЕПОНЯТНОЕ ПОВЕДЕНИЕ МЕТЕОРИТА
Предостережение Кравцова об опасности заболевания лучевой болезнью было поддержано Остапенко, Галей и другими участниками экспедиции. Профессору Антонову, привыкшему неуклонно проводить в жизнь принимаемые решения, на этот раз пришлось подчиниться мнению коллектива. Фотосъемка метеорита и другие работы в районе его нахождения, которые хотел провести Антонов, не состоялись. Было решено без радиационной разведки к дальнейшим исследованиям метеорита не приступать.
На другой день экспедиция вторично вышла в море. На этот раз были взяты дозиметрические приборы[14], необходимые для определения уровня радиации в районе предстоящих работ.
Хотя на рентгенопеленгаторных установках Антонова и имелись индикаторно-измерительные устройства, показывающие уровень радиации в районе нахождения пеленгатора при пеленговании источников радиоактивного излучения, но для радиационной разведки они не годились. Это были точные высокочувствительные приборы, показывающие дозы радиации от миллирентгена до пяти рентгенов — такие дозы безвредны для человеческого организма. Даже дозы радиации в 100–200 рентгенов могут вызвать у человека только легкое заболевание лучевой болезнью.
Когда катера подошли к месту нахождения метеорита, отмеченному на карте, профессор посмотрел на приборный щиток пеленгатора и нахмурился.
— Не работает… Может быть, мы не туда вышли?.. Надо проверить еще раз по береговым ориентирам…
— Михаил Алексеевич! — окликнул его Остапенко, катер которого находился в десяти метрах от катера Антонова. — Если верить прибору, метеорита здесь нет! Мой прибор, и то очень слабо, реагирует только на пеленге 262!
— Это ерунда, Андрей Максимович! Он должен быть здесь! — не отрывая внимания от теодолита[15], отвечал Антонов. — Вы поймите, — продолжал он, закончив измерения, — что мы вчера свою засечку пеленгаторами проконтролировали обратным визированием ориентиров на берегу, и обе точки сошлись без малейшей погрешности… Сейчас я теодолитом произвел обратную засечку тех же ориентиров и определил, что мы находимся там же, где и вчера. Метеорит должен быть здесь!.. Наверное, вы торопились при установке пеленгаторов и повредили их?..
— Но почему мой пеленгатор реагирует на пеленге 262?
— Что же по-вашему метеорит как краб ползает по морскому дну и меняет места?
— Никаких результатов! — прервало спор восклицание Кравцова, сидевшего за радиолокатором в катере Антонова.
— Что у вас? — спросил у него профессор.
— Дно свободно от посторонних предметов и находится от нас на удалении 1200 метров… Радиолокатор работает превосходно — исключительно ясно передает контурные очертания не только неровностей дна, но и крупных рыб…
— Но глубина 1200 метров?.. В двадцати двух километрах от берега… Для Черного моря не многовато ли?
— По лоциям здесь отмечается впадина глубиной до 2000 метров, — заметил Лукич, подошедший к Антонову.
