– За что с тобой хотели посчитаться?
– Там, где большие деньги, всегда есть разборки. Не я их начинал. Человечек просто хотел стаскать с меня денежки и не ожидал, что я обращусь в органы. Но до этого успели попробовать меня достать через Алика.
– Влад, а если я выйду за тебя замуж, то и у меня будет охрана? – она смотрела на Владислава почти со страхом.
– Вообще-то, возможно и будет. А почему это тебя так напугало?
– Ты же сам говорил своему дяде, что ты не малое дитя и не на зоне. Это что ходить как под конвоем? Постоянно за спиной будет гориллоподобный малый.
– Почему как под конвоем? Моих телохранителей ты видела. В общем, нормальные ребята, кстати, с высшим гуманитарным образованием. У Алика тоже. Его просто привозят в школу и увозят оттуда. Если идет с девочкой на дискотеку, охранник идет с ними, вроде бы как компанию составляет. Он нормально воспринимает своего телохранителя, можно сказать, что они дружат. Я своих хлопцев иногда гоняю, потому что они больно уж добросовестно исполняют свои обязанности и пытаются вести себя как няньки.
– Им хорошо платят?
– Конечно. У меня в фирме народ на зарплату тоже не жалуется.
– И охрана у тебя всё время вооруженная?
– Да. И у Алика тоже. Что тебя так шокирует? – он удивленно смотрел на Нику.
– Я просто представила себя в сопровождении телохранителя, и мне стало дурно. Я не хочу всего этого. Понимаешь? Я не хочу лезть в эту грязь.
– Почему грязь?
– А как это все назвать? Ты так легко говоришь о том, что можешь убить человека, что у тебя и у твоей охраны есть оружие. А завтра что, вы спокойно начнете все постреливать?
– Ника, успокойся, – он хотел обнять её, но она вывернулась из-под его руки. – Ты просто не совсем правильно меня поняла. Я не имел в виду, что легко могу убить человека. Я убивал душманов только тогда, когда стреляли в меня и моего брата. По-твоему, было бы лучше, чтоб меня убили? – Владислав закурил. Ника не ответила, и он продолжил. – Я терпеть не могу смерть. Своей я не боюсь, у меня была клиническая смерть и я знаю, что там и что умирать не страшно. Все-таки я врач–реаниматор и я делал всё, чтобы не дать человеку умереть. В основном мне это удавалось. Но сейчас не об этом разговор. Если есть оружие и кто-то ним умеет пользоваться, в данном случае мои ребята и я, это далеко не гарантия того, что мы начнем, как ты сказала «спокойно постреливать».
– Все равно, я так не могу и не хочу! – у Ники задрожали губы. – Это все просто ужасно!
– Чего ты не можешь и не хочешь?
– Ничего этого! Я не могу быть с тобой, зная все это!
– Ника, перестань, успокойся, – он обнял её и прижал к себе. – Все будет, как ты захочешь. Я распущу охрану и продам пистолет.
– Нет… Отпусти меня… Вообще, я хочу домой, – она оттолкнула Владислава. По её щекам текли крупные слезы. – И вообще, больше не приходи…
– Почему? – Владислав помрачнел.
– Я не смогу жить со всем тем, что было, что я узнала.
– Хорошо. Успокойся, и пойдем домой, – его голубые глаза приобрели стальной оттенок.
– Я сама дойду, – Ника поднялась и начала одеваться.
– А это уж дудки! Я сюда с тобой пришел и с тобой отсюда уйду. Дома делай что хочешь. Только прежде успокойся, – он тоже поднялся и начал одеваться.
Ника ещё некоторое время посидела на камне, вытирая слезы. Небо совсем заволокло низкими серыми тучами. Владислав курил одну за другой сигареты. После третьей он повернулся к Нике и спросил:
– Ты уже в порядке? Дождь вот-вот начнется.
– Да, идем.
– Как в паршивой мелодраме, – Владислав криво улыбнулся. – Поссорились, и погода испортилась!
– Мы не поссорились.
– Значит, ты на меня не сердишься?
– Нам нечего было ссориться. У нас вообще ничего не было.
– Ничего? Даже того, что было год назад? Даже то, что я тебя люблю, для тебя не имеет значения?
– Я не знаю, любишь ли ты меня!
– Но ты тоже говорила, что любишь меня!
– Теперь я ничего не могу сказать. Я в себе разобраться не могу, но я знаю одно, что, так как было, больше не будет.
– Почему? Что тебе мешает?
– Я всё тебе сказала! Всё, – она остановилась у перекрестка, – дальше я пойду сама. Можешь не волноваться, ничего со мной не случиться. Я не нуждаюсь в охране!
