причесавшись, вернулась к матери. Ника сделала лицо благонравной девочки.
– Уши показывать? – спросила она. – Ногти я запачкать не успела, вчера аккуратненько обгрызла. Даже на ногах.
– Никулька, тебя не замуж выдавать, а в детский сад отправить, – мать с улыбкой покачала головой.
– Конечно, мамочка, только сначала давай что-нибудь съедим. Очень хочется кушать.
– Сейчас, последнюю гренку дожарю. Ты начинай.
– Нет уж, я тебя подожду. Меня тетенька заморила своим этикетом. И, вообще, я соскучилась. Ты сегодня не задерживаешься?
– Нет, и папа не собирался. Ты куда-то уходишь? – мать поставила перед Никой чашку чая и тоже села за стол. – Ешь, моя изголодавшаяся деточка.
– Спасибо, моя кормящая мамочка. Я собиралась сходить к Рите и потом до восьми вечера сидеть дома. Что на обед приготовить?
– На свое усмотрение. А что будет в восемь вечера?
– Приедет Влад, и я на некоторое время выпаду из вашего поля зрения, – Ника с удовольствием откусила хрустящую гренку.
– Снова в ресторан поедете?
– Не знаю. Может быть и нет. Что-нибудь придумаем. Мамулька, а скажи честно, вы вчера с папой подглядывали в глазок? – Ника лукаво улыбнулась.
– Откуда ты знаешь? – мать смутилась.
– Ты бы посмотрела на себя и на папу.
– А я бы посмотрела на тебя, когда бы ты увидела, что твоя дочь целуется с мужиком, который ей в отцы годится.
– А подглядывать не хорошо. Вот! Сами учили. Какое ты варенье вкусненькое сварила. Бабулька вишни привозила?
– Мы с папой ездили. Съешь еще что-нибудь, а то, как дитя малое, только сладкое и ела б.
– Угу. Мне нравится. Ладно, давай я еще один бутерброд с колбаской слопаю и стану толстой и красивой.
– Ника, у тебя ещё поведение ребенка, а ты…
– А я замуж собралась. Ну, давай я стану букой, буду хмурить брови и говорить всякие умности.
– Всё шутишь.
– А что мне, плакать?
– Плакать пока приходится мне.
– Чего? – Ника удивленно посмотрела на мать.
– Ника, когда-то и у тебя будут дети.
– Я не буду строить себе препятствия из собственных домыслов, а потом их мужественно преодолевать.
– Ника, – Людмила Сергеевна вздохнула и посмотрела в тарелку, – он ещё не приставал к тебе со всякими там… глупостями?
– Ты хочешь спросить, была ли я с ним?
– Да. Кстати, я хоть и понимаю, что вы смотрите на это теперь по-другому, но имею полное право спросить.
– Тебе как, соврать или сказать, как есть?
– Как есть, – Людмила Сергеевна испуганно посмотрела на дочь.
– Была. Ещё год назад, – Ника перестала улыбаться.
– А потом он сбежал?
– Сбежала по глупости я, а он год не знал, где меня искать. И, кстати, инициатива была больше моя, чем его.
– Как же он отпустил тебя?
– Я воспользовалась тем, что он спит. Когда-нибудь потом расскажу.
– Почему потом? – мать всё так же испуганно смотрела на неё.
– Потому что ты на работу опоздаешь. И, пожалуйста, не спеши сообщать это папе.
– Хорошо, не буду. Только мне интересно, как же он на самом деле к тебе относится?
– Боготворит. Обожает.
– Это он сказал?
– Нет. Это я вижу.
– Ника, тебе только двадцать один год и что ты можешь «видеть»?
