ты соблюдаешь) и, ни Боже мой, не оставайся ночевать. А потом, даже через полгода, поздно будет что- нибудь рассказывать. Вот тогда-то ты потихоньку с ней и попрощаешься. И волки сыты, и овцы целы, и пастуху светлая память.
– Сынок, а ведь это выход! – отец даже улыбнулся.
– Выход! – согласился Михаил Андреевич. – Колька, ну ты и голова! Точно уж, устами младенца истина глаголет!
– Поиграешь, Дима в жениха, – сказал отец. – Только постарайся с Лесей объясниться. Я думаю, она – девочка умная, всё поймет. Если осложнения возникнут, попробую я объяснить, что к чему. Нам сейчас главное, чтобы они замяли всё со своими липовыми доказательствами. Согласен?
– Можно подумать у меня есть выбор… – вздохнул Дима. – А теперь можно мне пойти и полежать? Голова очень сильно болит.
– Не мутит больше? – глядя на него с нескрываемой жалостью, спросила мать.
– Нет, только голова.
– Ладно, иди, – разрешил отец.
– Или, иди, – поддержал его Михаил Андреевич. – Мы с батей ещё покалякаем, а я тебе завтра в институте расскажу, что почем. Выздоравливай.
Глава 10
Лолита сидела и красила ноги с таким невозмутимым видом, будто ничего не произошло, а дрожал и плакал кто-то другой. Мать гремела на кухне кастрюлями. Время приближалось к пяти часам. Мать зашла в комнату, на ходу вытирая руки фартуком. Лолита искоса взглянула на неё и подумала, что вот так, как сейчас, мать похожа на какую-то колхозницу – полноватая, лицо без макияжа с уже наметившимися морщинами, пахнет от неё чем-то жареным, ещё и фартук, которым она вытирает красные руки. «И что в ней только Жорка нашел? Селом была, селом и останется! Правда и Жорка тоже не из Парижа, но всё же… она же на целых пятнадцать лет старше, начала полнеть, когда сердится, лицо у неё покрывается красными пятнами… Настоящая баба… Хотя, Жорке, кажется, вообще всё равно, с кем дело иметь! Натуральный жеребец! Сам же говорил, что самой молодой у него было тринадцать лет, а самой старой шестьдесят восемь. Идиот! Что он с бабкой делал? От неё же старухой воняет! От матери, наверное, тоже уже пахнет не как от молодой, хотя она его содержит… Но всё равно, я бы на месте мужика с ней в постель не легла бы!» – подумала Лолита.
– Лолка, как думаешь, сработало? – спросила мать.
– Думаю, да, – Лолита полюбовалась очередным ногтем. – Не захочет же он так глупо всё потерять.
– А, как решат они разобраться, что было на самом деле? Кто там тебя изнасиловал? На тебе ж пробы ставить негде.
– Мама, мне было в кого пойти! Ты, что ли, святая?
– Нечего матери попреки раздавать! Сопли сначала утри!
– Ладно, не ори, – более примирительно сказала Лолита.
– И с простыней глупо выходит. Ну, сдать её на экспертизу… Жорка что ли постарался?
– Ну не я же! Жорка и палец порезал, и всё остальное сделал. Возьми и выстирай.
– Вот ты придумала! Если до разборок дойдет, что ж сначала махали этой простыней, а теперь выстирали? Сразу нас уличат.
– Не уличат. Ты расстроенная была, я вообще ничего не соображала с перепугу. Платьице ещё осталось, у меня засос на животе и на груди.
– Жалко, такое платье красивое, – вздохнула мать. – Не могла что другое найти?
– Я это платье терпеть не могу! – раздраженно бросила Лолита.
– Порвал тоже Жорка?
– Ну не он же. Я же тебе сказала, мальчика развезло так, что он в куклу превратился.
– Тоже мне мужик! – хмыкнула мать. – Здоровенный, а такой хлипкий!
– Он, мама, правильный – не пьет, не курит.
– И родители у него такие же?
– Не знаю. Всё может быть.
– Лолка, а вдруг у него невеста есть?
– Ну и что? – с насмешкой спросила Лолита. – Ты не забывай, его невеста теперь я. А та, что была или есть, пошла вон.
– Вдруг что, жить к свекрухе пойдешь?
– Не знаю, ещё не думала, – она закрыла флакончик с лаком и ещё раз полюбовалась ногтями. – Во сколько ты должна была звонить?
– В шесть. Сейчас сколько, пять? Ну, пусть часик ещё поживут спокойно.
Мать снова ушла на кухню, а Лолита предалась мечтам. О жизни с матерью речи быть не могло. Её раздражала эта квартира и царящие в ней порядки, раздражало присутствие матери, раздражали соседи, раздражала висящая на ковре медаль «золотого цвета». Единственное сожаление вызывало то, что придется расстаться с Жориком. Хотя, конечно, можно под видом визитов к маме встречаться с ним. Даже удобнее. А, впрочем, и Жориком можно было пожертвовать. Лолите хотелось такой же жизни, как у кумиров, только без тренировок. Хотелось быть красивой, всегда модно и дорого одетой, ездить заграницу, иметь толпу поклонников. Стать женой кумира было тоже неплохо. Пусть не твои поклонники, зато будет, что рассказать подружкам. Главным теперь было не упустить так легко попавшего в её сети Диму.
Глава 11
Во второй половине дня Диме стало немного лучше. Голова, после двух таблеток анальгина болела не так сильно. Отец и мать уехали на работу ещё в середине дня, Коля сидел в своей комнате и занимался. Дима сварил себе кофе, выпил и, вернувшись в комнату, лег на диван, уткнувшись в подушку. Мысли были вялыми. На душе было удивительно гадко. Ощущение липкой грязи так и осталось. Самым ужасным было то, что некоторое время перспективы отделаться от этого ощущения не предвиделось. Нужно было как-то объяснить всё Лесе. Он был уверен, что Леся всё поймет и всё простит, но насколько это будет безболезненным… С этими невеселыми мыслями он уснул. Разбудил его звонок в дверь. Дима открыл глаза и в первый момент не мог понять, сон это или явь. Мимо комнаты прошел Коля, слышно было, как он открыл дверь и с кем-то тихо разговаривает в прихожей.
– Может он спит? – услышал Дима голос Леси.
– Всё равно сейчас проснется, – заверил её Коля.
– Уже проснулся, – подал голос Дима.
– Заходи, – Коля открыл перед ней дверь комнаты. – Я же говорил, что сейчас проснется.
– Ты сам проснулся или это мы тебя разбудили? – входя в комнату, спросила Леся.
– Проснулся. Сейчас встану, – Дима хотел подняться.
– Лучше полежи, вид у тебя бледноватый, – удержала его Леся.
– Что скажете, доктор, я безнадежен? – мрачно пошутил он.
– До безнадежности вам, любезный, ещё далеко.
– Ваш диагноз, доктор?
– Пить меньше всякой дряни. Пейте витамины, а то, что вы выпили накануне, больше не пейте. Кстати, что пили?
– Самогон, – Диме снова стало стыдно.
– Фи, Амерханов! Ты не только похабные анекдоты учишься рассказывать, ты ещё и разную дрянь пить учишься.
– Согласен… – Дима сел и исподлобья взглянул на Лесю. Нужно было объясниться. – Лесенька, у меня большие неприятности… Я влип в очень плохую историю.
– Не ночевал дома, а родители не знали, где ты? – Леся грустно улыбнулась. – Уж не соблазнила ли тебя юная гимнастка? Ты безумно влюбился в неё?
