и совершил с боцманом прогулку, осмотрев обширные склады пряностей, куда свозилась вся бесценная продукция Молуккских островов.
Всё богатство покоилось на костях. В Батавии – губительный для европейцев климат, вызывающий опасную для жизни лихорадку, ежегодно уносившую в могилу две трети населения. А начался октябрь– время дождливых западных муссонов, несущих эпидемии тяжёлых заболеваний. Пока ждали попутный корабль, заболели и сошли в могилу один за другим помощник штурмана Эльфинстон, кок Томас Холл и старшина Линклеттер. Их подорванный организм не мог сопротивляться болезням, и даже жгучее желание увидеть берега Британии не могло вдохнуть в них жизнь.
На кораблях, идущих в Европу, было мало мест, и англичанам пришлось разделиться. Блай отплыл в Англию 16 октября, взяв с собой только эконома Сэмюэля и слугу Джона Смита, спасшего судовую кассу во время мятежа. Остальным капитан выдал деньги на проезд и пообещал, что они встретятся в Англии.
14 марта 1790 года капитан Блай сошёл по трапу на пристань Портсмута. Матрос Лемб умер во время плавания на родину, корабль, на который сел врач Ледуорд, пропал без вести. Из девятнадцати моряков, высаженных в баркас у острова Тофуа, домой добрались только двенадцать.
После публикации дневников Уильям Блай стал знаменитостью. Один из театров Лондона даже поставил спектакль о мятеже на «Баунти»34. Георг III пригласил Блая на аудиенцию, пожелав услышать историю беспримерного плавания лично от него.
– Англия гордится такими своими сыновьями, как вы, лейтенант Блай, – сказал король, выслушав удивительный рассказ. – Есть ли у вас какие-либо желания? Я буду рад исполнить их.
– Главное моё желание, Ваше Величество, побыстрее снова отправиться в Южные моря, отыскать мятежников и передать их в руки палача.
Король склонил голову и подал знак камердинеру, что аудиенция закончена. Моряка вежливо проводили к выходу из дворца.
Семь месяцев Блай находился в неведении относительно своей дальнейшей судьбы и карьеры. К потере судна Адмиралтейство подходило очень строго. В конце октября, как только прибыли все оставшиеся в живых спутники капитана, началось официальное расследование. На дознании Блай придерживался версии о причине мятежа как заранее спланированной и хорошо подготовленной акции. Иное толкование событий, в свете которых капитану пришлось бы отвечать на многие неудобные вопросы и защищаться от ряда обвинений, повредили бы его карьере. По этой же причине он ничего не сказал о жалком поведении во время мятежа гардемаринов Хейворда и Хеллерта, скрыл выходки Фрайера, даже Перселл отделался лишь выговором за упущения по службе.
И хотя лейтенант Блай был полностью оправдан в потере судна, на поиски мятежников был послан 24- пушечный фрегат «Пандора» под командованием Эдварда Эдвардса. Хейворда назначили на фрегат третьим лейтенантом, главной задачей которого было опознание мятежников в случае их поимки.
7 ноября 1790 года «Пандора» отправилась в карательную экспедицию. В тот же день, подсластив горькую пилюлю, лейтенанту Блаю присвоили долгожданный первый чин капитана35, выплатили жалованье за всё время плавания и отправили в долгосрочный отпуск.
Уильям Блай вернулся домой мрачнее грозовой тучи, швырнул тугой кошелёк на стол.
– Они поставили на мне крест, – пожаловался он жене на Адмиралтейство. – Моя карьера окончена.
– Глупости, – утешила мужа Элизабет. – Просто тебе дают возможность хорошо отдохнуть. Поедем на остров Мэн, наши девочки будут так рады, а я… я горжусь тобой, дорогой!
Глава 6.
В поисках рая.
«Баунти» взял курс на восток. Кристиан Флетчер предложил выбрать нового командира.
– Я охотно уступлю должность капитана, если есть другие претенденты.
Их не оказалось. Флетчера единогласно выбрали капитаном.
На борту корабля оставалось двадцать пять человек, из них восемнадцать активных участников бунта и семь членов экипажа, оставленных на борту насильно или по необходимости.
Флетчер разбил команду на две вахты и одну из них подчинил гардемарину Стюарту, сделав его своим помощником. Новый капитан занял каюту Блая, приказал выбросить за борт все саженцы хлебного дерева. В очищенную оранжерею несколько матросов перенесли свои гамаки и устроились с удобствами. Освободившиеся восемь кают капрал распределил между гардемаринами и унтер-офицерами. Капрал Черчилль занял каюту ботаника Нельсона.
Когда послемятежный пыл угас, мятежники в спокойной обстановке трезво взвесили и рассмотрели со всех сторон своё новое положение. Никто из них не верил и даже не думал о том, что капитан Блай совершит невозможное и когда-нибудь доберётся до Англии.
Но через несколько лет после исчезновения «Баунти» Адмиралтейство могло послать корабль на его поиски, который обязательно зайдёт на Таити. Поэтому первоначальное решение, созревшее во время мятежа, изменили.
– Даже заходить на Таити рискованно. Таитяне болтливы и обязательно расскажут, что «Баунти» ещё раз побывал у них, но без Уильяма Блая, что вызовет у капитана любого английского корабля подозрения, – говорил Флетчер. – Разумнее было бы сразу поискать какой-нибудь другой остров и там затаиться.
– Но, мистер Флетчер, – сказал Стюарт, – вы обещали высадить меня, Хейвуда и ещё пять человек на Таити…
Стюарта никто не поддержал. Моряки, задержанные на судне против своей воли, не слишком этим тяготились и отлично ладили с мятежниками. Плотники и помощник боцмана Моррисон даже радовались в душе, что судьба сделала за них удачный выбор. Никто бы из них не хотел сейчас оказаться в баркасе с капитаном Блаем.
– Мы не можем лишиться лучших специалистов на корабле, – сказал Черчилль. Похоже, он возомнил себя вторым лицом после капитана. – Обустроиться на новом месте без них будет трудно.
На каждом английском корабле, отправляющемся в дальнее плавание, обязательно имелась небольшая судовая библиотека. В отчётах Кука о третьем кругосветном путешествии Флетчер нашёл краткое описание острова Тупуаи, расположенного в трёхстах милях южнее Таити. Сам Кук не высаживался на остров, но видел островитян со шлюпки, которые были очень похожи на таитян.
– Это один и тот же народ. Думаю, нас примут там не менее хорошо, чем на Таити.
Кристиан поставил важное решение на голосование. Все, кроме гардемарина Стюарта, сказали «да».
Мятежный корабль расправил паруса и устремился на юго-восток, навстречу свободе и всем радостям жизни, вкусить которых бунтовщики уже не надеялись, и только трагические события 28 апреля, соответствующие их тайным желаниям, вновь приблизили эту сказочную мечту подобно спасительному оазису в пустыне, принятому сначала измождёнными путниками за мираж. На судне царило благодушное настроение, и только Флетчер становился с каждым днём всё мрачнее и печальнее. Часто капитан запирался в каюте и, стиснув руками голову, предавался тягостным размышлениям, вновь и вновь решая задачу со многими неизвестными, взвешивая на весах совести свою попранную честь и долг военного моряка, совершённое преступление, обрёкшее на гибель ни в чём неповинных людей, и зыбкое будущее, которое он обречён разделить с людьми вне закона. Перебирая в памяти подробности мятежа, ему слышались слова Блая о примирении, обещания капитана забыть обо всём. И Кристиану казалось, что именно в тот момент судьба предлагала компромиссное решение, но у него не хватило духу пойти на попятный.
Чтобы убежать от преследующих совесть дум, Флетчер выполнял свои обязанности капитана с большим рвением, приказал матросам сшить себе форму из лишнего брезента, что было в новинку: в то время её носили только офицеры и солдаты морской пехоты. На борту поддерживался порядок, распоряжения выполнялись быстро, чётко и с большим рвением. Сам Блай не нашёл бы к чему придраться, останься он на борту.
Ровно через месяц после мятежа «Баунти» подошёл к Тупуаи. Живописный остров, опоясанный
