– Ну и как сейчас ваше самочувствие? – Уинни предложила ей сесть и достала аппарат для измерения давления и стетоскоп.
– Все отлично. Говорю же, я просто не успела позавтракать. Напрасно, конечно…
Уинни приладила Трейси на руку специальную манжету и укрепила стетоскоп на сгибе локтя. Трейси напряглась – она терпеть не могла, когда манжета сдавливала руку. Когда воздух, наконец, вышел, Уинни нахмурилась и надула манжету еще раз, потом снова спустила.
– В последнее время вы измеряли давление? – Трейси помотала головой, – Дорогая моя, у вас всего пятьдесят пять на девяносто.
– Ну, наверное, я устаю на работе…
– Низкое кровяное давление – это одно. А слишком низкое – совсем другое, – возразила Уинни, отталкиваясь и отъезжая от Трейси на своем стуле на колесиках… – Вам обязательно нужно обратиться к врачу.
– Хорошо, непременно. – Трейси начала подниматься, решив, что аудиенция окончена. – Могу я теперь идти? – шутливо спросила она…
– Нет. Я должна еще посмотреть вашу руку.
Трейси сразу напряглась и инстинктивно спрятала руку за спину.
– Да все в порядке. Там пара царапин.
Медсестра выразительно раскрыла ладонь и ждала. Трейси со вздохом протянула ей руку. Уинни подкатилась на своем стуле, по пути вынимая из ящика пластырь. Увидев ее пальцы, она долго молчала. Трейси опустила голову.
– Трейси… – Медсестра заговорила очень мягко, ласково держа ее руку в своей. – По ранкам не похоже, что вы упали. – Она перевернула ладонь Трейси и продолжила: – Эти отметины как будто от зубов. Так и есть?
Трейси почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Теплые струйки побежали по щекам. Она умудрилась кивнуть и совершенно понурила голову.
– Ах, милочка вы моя! – Уинни поднялась и заключила ее в объятия, прижимая к своей огромной груди. – Бедняжка!
Трейси начала отчаянно всхлипывать.
– Тсс, тсс, – приговаривала медсестра. – Все будет хорошо. – Она подождала, пока Трейси успокоится, и продолжила: – И как давно у вас булимия?
Трейси высморкалась в предложенную Уинни салфетку.
– Даже не знаю… Наверное, со времен колледжа. Однажды болезнь жутко обострилась, но потом как будто стало лучше. А теперь опять…
Уинни забрала у нее салфетку и выкинула в ведро.
– Сколько раз в неделю?
– Иногда – по два-три. Иногда каждый день. Зависит от обстоятельств.
– У вас впервые такое головокружение?
– Нет, – призналась Трейси. – Еще пару раз случалось…
– Вы пытаетесь лечиться?
– Один раз сходила на собрание «Анонимных обжор», но почувствовала себя не в своей тарелке. Я пытаюсь сдерживаться и не могу! – Трейси опять начала плакать. – Я делаю все, чтобы удержаться, честное слово! Пытаюсь остановиться, быть хорошей и всегда проигрываю.
– Трейси, послушайте меня. Ни в коем случае не хочу вас пугать, тем не менее, булимия – серьезная болезнь. Она отражается на сердце и может привести к инфаркту.
– Мне же всего двадцать девять лет!
– Возраст не имеет значения. Больные булимией умирают, если не хотят лечиться, Трейси. Они умирают.
Трейси скрестила руки на груди:
– Все не так плохо, Уинни, в самом деле. У меня просто выдалась пара неудачных недель.
Уинни не отступала:
– Трейси, вы сами слышите, что говорите? Это называется непризнание очевидного.
Трейси отвела глаза и взглянула на часы. Через минуту, максимум две надо бы уходить.
Медсестра все продолжала говорить:
– Дорогая моя, в нашем банке есть программа помощи сотрудникам. Конфиденциальность гарантируется. Я хочу, чтобы вы поговорили со специалисткой, ответственной за эту программу. Уверена, она сможет вам помочь.
– Я обязана к ней обращаться? – Трейси неожиданно пришла еще одна мысль. – А в моем резюме это будет указано?
– Конечно же, нет. Я не могу принудить вас лечиться. Выбор за вами. Но вы должны понять – организм посылает вам сигнал тревоги. Он хочет сказать, что сами вы не справитесь. Вы собираетесь его послушать или продолжите игнорировать ситуацию, давая ей ухудшиться?
