– А потом я положил тебя. – Он перевернул ее и положил на край кровати лицом вниз, так что ее ноги касались ковра. Он не больно пошлепал ее по бедрам, чтобы она шире раздвинула ноги. Все это время он продолжал удерживать ее руки за спиной. Она почувствовала, как он сильными рывками расстегивает брюки, ощутила бархатную мягкость и стальную твердость его члена, входящего в нее. – И я взял тебя.
Он с силой полностью вошел в нее, и она сладострастно застонала. Он начал двигаться в ней, и каждый вход его члена сопровождался ее вздохом. Он просунул свободную руку, нащупал ее бутон и начал умело его массировать. Она чувствовала его всепоглощающую, молчаливую, сокровенную мощь, которая все усиливалась. Он напоминал арабского шейха, атакующего пустыню на скакуне и с мечом.
– Я спросил тебя: ты что-то еще хочешь для меня сделать? Что ты ответила?
– Да все, что угодно, – тяжело дыша, произнесла она. Селия поймала себя на мысли, что все, сказанное им, похоже, было правдой. Она почти физически ощущала слияние прошлого с настоящим и свое неосознанное перетекание из одного мира в другой в бесконечном потоке жизни. Был даже момент, когда Селия, в прошлом Шарлотта, почувствовала себя ими обеими одновременно. Она ощущала внутри себя его огромный член. Его пальцы были липкими от ее соков.
– Все, что угодно, – подчеркнуто повторил он. – Если я прикажу тебе бросить дом и бежать со мной, ты так и сделаешь. Твоя семья, твои друзья и родные, твой дом ничего не значат по сравнению с той радостью, которую я могу дать тебе.
Селия, тяжело дыша, облизывала губы.
– Неожиданно в дверь постучали. Ты замерла. Это могли быть люди твоего отца. Гибралтар – маленький город. Может, марокканцы заметил и, что ты часто заходишь в эту гостиницу. Они могут взломать дверь. Ты хотела бы убежать и спрятаться где-нибудь. Но нет. Я сжимаю твои руки так же, как я делаю это сейчас. Я заставляю тебя наслаждаться опасностью. Она возбуждает тебя, как ничто и никогда прежде. Я по-прежнему держу тебя сзади. Мои пальцы продолжают еще сильнее возбуждать тебя. Мы знаем, что они могут быть за дверью и прислушиваться. Ты попыталась сопротивляться, но в то же время старалась не производить никакого шума, понимая, что они стоят за дверью и по звуку стараются определить, не в этой ли противозаконной комнате находится дочь полковника Ленедауна. Ты знаешь, что тебе надо убежать. Хотя бы выбраться через окно. Но ты не можешь просто исчезнуть. И вместо бегства ты опускаешься на колени и берешь у меня в рот. Да… вот так. Глубже. Ты осознала, что ты получаешь даже большее удовольствие, чем тогда, в пещере? Тебе нравится, и ты должна делать это.
Она задыхалась, ее словно унесло куда-то. Все, что он говорил, она могла видеть, ощущать так, будто это происходило здесь и сейчас. Ей нравилось подчиняться его силе. Она устала принимать решения. Она была рада просто выполнять приказы, чувствовать, наслаждаться этим восхитительным вкусом, делать что-то запретное под самым носом у тех, кто хотел отнять у нее эту сладость. Ее бутон пульсировал, болел, в нем копился жар, который требовал выхода.
Неожиданным, нечеловеческим прыжком она вскочила на ноги и бросилась на кровать. Он избавился от своей одежды и, скомкав, отбросил ее. Затем взгромоздился на нее, резким движением раздвинул ее ноги и с силой вошел в нее. Его хриплые стоны устанавливали ритм, который был и успокаивающим, и возбуждающим одновременно. Каждое его слово уносило ее все выше и выше.
– Тебе так приятно это, тебе понравится делать все, что я велю. Ты будешь на коленях умолять меня предоставить тебе право быть моей собственностью. Ты полностью принадлежишь мне. Ты создана только для одной цели: ублажать мой член. Вся твоя задача заключается лишь в том, чтобы раздвинуть ноги и выполнять мои желания. Я буду использовать твое тело всеми мыслимыми способами. И тебе это доставит неземное наслаждение.
Она окончательно отдалась своим чувствам, вновь и вновь разражаясь новыми взрывами под ним. Она была придавлена его весом, задыхалась, ощущала его внутри себя, осознавала все происходящее как часть самое себя. Голова ее кружилась. Она была без ума от желания и восторга одновременно. Чувство глубочайшего удовлетворения поглотило ее.
Он ласково обнимал ее, убирал пряди волос с ее лица, касался своими губами ее. Он покрывал ее лицо поцелуями, и она вновь погрузилась в поток сладострастия.
– Мне нравится это, – задыхаясь, шептала она. – Мне никогда и ничто еще так не приходилось по вкусу. – Затем, после небольшой паузы, преодолев страх и свои комплексы, она взмолилась: – Давай сделаем это еще раз. Покажи мне то, чему ты учил меня накануне.
Он так и поступил. Показывал ей запретные вещи. Немногие люди осмеливались даже говорить о них. Это было море чистого наслаждения, шокирующая утонченность. Он научил ее приемам, которые испокон веков были известны только опытным куртизанкам. Ведь страсть и освобождение женщины могут превратить акт соития в высокое искусство, они сделают ее неотразимой, и даже самые многоопытные мужчины не в силах будут устоять перед ней. Они будут сметены ее возможностями, ее наслаждением, той радостью, которую она дарит и получает, ее способностью превращать самые безумные мечты в реальность.
Селия не могла насытиться. Она все время жаждала большего. Она перекладывала его слова на свою музыку, и вместе они создавали гармоничную, прекрасную симфонию души и тела. Она ласкала его языком в самых запретных местах, исполняя все прихоти своего повелителя, не забывая при этом и о себе. Селия так быстро вошла во вкус, что нетрудно было поверить, что давным-давно она уже познала все тонкости искусства любви и сейчас просто вспоминала забытое. Охваченная желанием отдать всю себя и еще большей жаждой – получить, она олицетворяла собой само искушение – чувственное и сладострастное. Грешная и невыносимо прекрасная, она лежала на влажных, скомканных простынях с разметавшимися по подушкам волосами. Плавные линии ее зрелого тела манили и обещали ни с чем не сравнимое блаженство. А доверчивость и усердие, с которым она поглощала его семя, помноженные на изобретательность и чувство юмора, лишний раз доказывали, что эта женщина была создана для любви.
Каждый раз все с большим воодушевлением она спрашивала, что же дальше, словно никак не могла насытиться – ни его сексуальными причудами, ни им самим. Она опасалась, как бы Тайлер каким-то непостижимым образом не исчез навсегда.
– А когда мне надоест дразнить тебя, – прошептал Ройс, целуя ее в губы, – я раздвину твои ноги… – Он обхватил рукой свой вздымавшийся к небу член и погрузил его в раскрытое лоно. Селия была настолько влажной, что, несмотря на внушительные размеры фаллоса, она приняла его внутрь с легкостью, устремившись навстречу тому, что не должно было покидать ее тела. – Я буду делать это, пока ты не забудешь, как тебя зовут… пока не станешь желать только одного меня…
– Я всегда хотела только тебя, – горячо зашептала Селия.
И он вновь закрыл ей рот глубоким, страстным поцелуем, чтобы еще раз окунуться в дурманящий аромат ее дыхания. На этот раз Ройс не торопился: как истинный влюбленный, он неспешно упивался ее
