хвастливый, уперев руки в бока. Как будто он давал ей понять, что она разговаривает не с каким-то там марокканским выскочкой, а с наследным принцем. Она не была уверена, что ей действительно было видение, а это не было лишь дополнением ее воображения к его рассказу. Да и теперь ей было это безразлично. Его руки сжимали ее груди, а губы ласкали шею, заставляя Селию дрожать.
– Ты верила ему, любила его. Так сильно, как и Гибралтар. Со всей страстностью, на которую была способна. Но он не был хорошим человеком. Он использовал тебя.
– Как?
Он прижался к ней еще больше, и она почувствовала, как его твердый, как камень, возбужденный член упирается в ложбинку между ее ягодицами.
– Он эгоистично использовал твое тело для получения удовольствия.
Она откинула голову назад и застонала. Она уже была очень возбуждена и совсем мокрая. Ее глубоко потряс его рассказ о суровом и жестоком арабе, который ворвался в ее уединенную и спокойную жизнь, принеся с собой страстную, но незаконную любовь.
– Использовал мое тело… – повторила она, как бы побуждая его к действиям, желая большего.
– Он познакомил тебя с таким сексом, о существовании которого ты и не подозревала. Он учил тебя, показывал различные секреты, разбудил твое тело. Приучил его жаждать своего прикосновения. В конце концов ты так пристрастилась к тому, что он был способен дать тебе, что была готова выполнить любое его желание.
– Любое? – прохрипела она.
Он убрал свои руки с мягких окружностей ее грудей. Ей так недоставало этих рук! Ей хотелось схватить их и вернуть обратно, чтобы вновь ощутить эту силу, это восхитительное давление на соски. Но он положил их ей на плечи и повернул ее к себе лицом. На нее такое сильное впечатление произвел его рассказ, что едва попытавшись пошелохнуться, она покачнулась. Он был перед ее глазами как в тумане. Она видела его и одновременно дикаря Рашида, воина пустынь, неукротимого повелителя раскаленных песков. Ее Рашида. «Любое», – сказал он.
– Ты превратилась в его рабыню. Молила его о счастье доставить ему удовольствие. Добровольно следовала за ним в мир страстной любви и запретного секса. А он руководил тобой. Заставлял делать то, о чем ранее ты не могла и помыслить. Все ради его удовольствия.
– А что делала я? – задыхаясь, спросила она.
– Вещи, о которых ты не готова услышать.
– Нет. Я готова. Скажи мне.
Селия тяжело дышала. Она чувствовала, что шла к этому вопросу всю жизнь. Он взял ее лицо двумя руками и, пристально глядя широко раскрытыми глазами, сказал:
– Не сейчас.
– Нет, немедленно. Покажи мне.
Она была так одурманена желанием, что его лицо плыло перед ее взором. Он крепче обнял ее, взял за подбородок и несколько раз встряхнул, пока не удостоверился, что ее глаза сфокусировались и взгляд стал осмысленнее. Не сводя с нее черных колдовских глаз, сардонически ухмыльнувшись, сказал:
– Проси меня.
Гордость пробилась через завесу дурмана. Она никогда не умоляла никого и ни о чем. Ее героини могли просить и хныкать. Но не она.
В неверном свете фонаря он увидел упрямый, своенравный огонек, блеснувший в ее глазах. Он отнял свои руки от ее лица и, на мгновение задумавшись, сказал:
– Хорошо.
Вот так просто. Его неожиданное отступление было еще более удивительным, чем сама атака. Как бы поступил в этой ситуации герой ее книг, если бы сцену сочинила она? Навязывал бы свою волю до тех пор, пока героиня не уступила? Но никогда бы он не отступил. Этот же человек потратил немало сил, чтобы разбудить ее чувства, возбудить ее своими речами так же, как слова ее книг воспламеняли читателя. И тем не менее он легко бросает игру, встретив ее слабое сопротивление.
Она чувствовала себя лишенной чего-то. Разочарование, смешиваясь с желанием, разливалось по всему ее телу. Он опять исчезнет, оставив ее в… таком состоянии?
– Чего ты добиваешься? – спросила она, когда он повернулся.
Он помолчал, затем опять взглянул на нее. Это был очень спокойный взгляд, будто не он стоял перед ней с огромным бугром на штанах.
– А чего хочешь ты? Чего ты всегда желала? Зачем ты пишешь такие книги? К чему придумываешь этих властных, повелительных, беспощадных мужчин?
– Зачем? – повторила она в смятении.
Он подошел к ней и опять взял ее лицо в руки.
– Потому что ты желаешь получить то, что у тебя когда-то уже было. Ты хочешь этого вновь и вновь. Ты жаждешь того, что потеряла.
– Что?
– Быть моей рабыней.
Ее ноги подкосились. Она смогла устоять, только ухватившись за его руку.
– Я была твоей рабыней? Докажи мне.
– Проси меня.
