рыскнул в сторону – и Виллеру промахнулся. Теодор выхватил второй пистолет и разрядил его во врага – на сей раз удачно. Один из разбойников застонал и схватился за плечо, другой прыгнул на обочину, спасаясь от копыт коня. Теодор немедленно развернул Фернана, не желая оставлять недругов за спиной: раненный в плечо разбойник поднялся и уже целился в него. Теодор выхватил свой третий пистолет и выстрелил, противник не успел никак среагировать и упал замертво. Не очень хороший результат: три пули на одного врага. Виллеру был собой недоволен.
Против ожидания, выстрелов со стороны нападавших более не последовало: они запаслись на удивление малым количеством огнестрельного оружия, как будто рассчитывали покончить с путником довольно быстро.
Времени на размышления не оставалось, Виллеру вынул шпагу. И очень вовремя – он едва успел отбить сверкающее лезвие, готовое проткнуть его насквозь. Пеший, сражающийся с конным, всегда находится в невыгодной позиции, но и у конного меньше свободы для маневров – обороняться можно, поворачиваясь лишь в одну сторону, оставляя вторую открытой. Противник Теодора, чудом избежавший увечья под копытами Фернана в первые мгновения схватки, зашел слева, рассчитывая застать шевалье врасплох – и просчитался. Теодор с большим удовольствием прикончил его в мгновение ока и обозрел поле боя: к нему приближались сразу четверо – откуда только взялись. Виллеру с воинственным кличем направил на них коня. Очередной противник умер, не успев парировать удар. Осталось трое, один сиганул в кусты, двое двинулись на Теодора.
– И не терпится вам на тот свет! – пробормотал шевалье. Если бы не больная рука, он сражался бы гораздо лучше, а так приходилось неловко отмахиваться сразу от двоих. Однако вскоре его противники уже тяжело дышали, по виску одного струилась кровь. Раненого Теодор одолел довольно быстро, а вот со вторым пришлось повозиться. Наконец упал и он.
– Кажется, справились! – проговорил Виллеру, обращаясь к Фернану, и убрал шпагу в ножны.
Теодора беспокоила судьба сбежавшего – никак за подмогой кинулся. Шевалье оглядел ближайший перелесок – никого. Но это не значит, что опасность не прячется чуть дальше, за холмом. Что ж, следует покинуть поле боя как можно скорее: Виллеру не был трусом, но перебить всех разбойников в лесах Франции – не его жизненная цель. Надо оставить немного головорезов тем, кому платят за их поимку.
Теодор, улыбаясь, прикрыл глаза и почти сразу услышал быстро приближающийся конский топот. Солнце слепило, и потому всадника не было видно. А когда шевалье разглядел его, то немедленно схватился за шпагу: тот держал в руке пистолет. Из кустов показался сбежавший разбойник и, ухмыляясь, двинулся на Теодора. Всадник был уже близко. Он прицелился. Шевалье, не медля ни мгновения, выхватил нож больной рукой и метнул его. Руку обожгло дикой болью, но он почти не промахнулся: нож ударил по пистолету, который так и не успел выстрелить. Вообще-то, Теодор хотел ранить врага, но результат все равно оказался неплохим. Оружие полетело в снег, всадник выругался и выхватил шпагу, а Теодор рванулся к нему навстречу, по пути пристрелив пешего противника. Пистолеты кончились. Если появятся еще разбойники, то плохи его дела.
Соперник был дворянином. Лицо его не скрывала маска, надменные глаза смотрели холодно, и все же ощущалось в нем нечто трусоватое – он часто оглядывался, явно просчитывая пути к отступлению. Не давая ему времени на размышления, шевалье скрестил с ним клинки. Правую руку свело от резкой боли, и потому Теодор пропустил один удар – шпага противника слегка оцарапала ему плечо. Виллеру велел себе быть внимательнее.
Незнакомец наседал на него, под его бешеным, отчаянным натиском Теодор отступал. Кони гарцевали. «Куда проще было бы вести бой пешим», – с тоской подумал шевалье. Биться верхом, левой рукой, со здоровым противником – это требовало ловкости и сил, которые и так уже были на исходе.
И вдруг незнакомец заговорил:
– Сдавайтесь, шевалье, или бегите. Доставьте мне удовольствие!
– Благодарю за предложение, – процедил Теодор, – я предпочитаю остаться.
«Шевалье? Выходит, он знает, на кого напал...» Он вгляделся в лицо всадника, пытаясь вспомнить, не встречались ли они раньше, но так и не смог сосредоточиться: обстановка не располагала.
– Значит, вы предпочитаете умереть! – раздраженно крикнул тот и удвоил усилия. Лошади развернулись, Виллеру позволил себе бросить короткий взгляд на поле боя: не подбирается ли кто еще из кустов.
Эта заминка стоила Теодору еще одной несущественной царапины. Шевалье устал, противник же его был свеж и яростен, и просто горел ненавистью. Интересно, зачем ему понадобился именно Виллеру? И кто он вообще такой, этот таинственный, так ненавидящий его незнакомец?
Глаза дворянина полыхнули – он был уверен в победе. Теодор пошатнулся в седле, приоткрывая правый бок. Соперник немедленно воспользовался возможностью и, ликуя, нанес удар, пронзивший плечо Виллеру...
Теодор едва не выронил шпагу, но удержался в седле. Фернан всхрапнул и отпрыгнул в сторону. Незнакомец продолжал наступление, но Виллеру, собрав последние силы, нанес ему удар в корпус. Дворянин зашипел от злости: кажется, его задело. Но все равно он оставался вполне здоровым и сильным, а пасть в бою за несколько золотых монет герцога Энгиенского шевалье не желал. Потом он найдет способ рассчитаться с обидчиком, а сейчас придется рискнуть лошадью. Воспользовавшись замешательством разбойника, Виллеру пришпорил коня и направил его прочь с дороги, в сугробы.
Дворянин выругался и пустился в погоню. То ли Фернан оказался более выносливым, то ли просто удача нынче была на стороне Теодора, но у реки преследователь отстал. Виллеру пошевелил раненой рукой, кровь все еще струилась из раны. Плохо.
Нужно срочно добраться до жилья и попросить помощи, иначе он истечет кровью. Теодор вернулся на дорогу и пришпорил коня. Перед глазами все плыло. Он попробовал зажать рану ладонью, но конечно же из этого ничего не вышло. Сил не осталось, озадаченный Фернан, не чувствуя шпор и поводьев, перешел с рыси на шаг, а потом и вовсе остановился. Чувствуя, что держаться в седле нет сил, Теодор медленно сполз со спины коня и упал в придорожный сугроб, как на пуховую перину.
Наверное, шевалье потерял сознание всего на несколько мгновений, потому что, когда он очнулся, было еще светло – то ли солнце пока не село, то ли совсем недавно ушло за холмы. Река по-прежнему шумела, но Теодор услыхал и другой звук. Кто-то ехал по дороге, распевая веселую песенку.
... – Красотка Марго дрожит день и ночь, Старый Жанно ей не может помочь! – выводил молодой звонкий голос. Далее описывались мучения своенравной девушки, которая страдает от холода и немощей дряхлого мужа. Чего только не перепробовала бедная Марго, чтобы не мерзнуть! И накидку меховую надевала, и хворост муж в камин постоянно подкидывал, и даже привез из Парижа меховые чулки, как у
