— Послушайте, мисс Эштон, мы не собирались причинять вам неприятности. Предстоит долгое и трудное путешествие. Мы не имеем ничего против вас лично. Для нас это только работа, и мы постараемся выполнить ее так, чтобы вы не чувствовали неудобств, — если только вы сами не будете мешать. — Он начинал понимать, почему Ястреб такой мрачный.
Мэнди хотела, чтобы ее оставили в покое. Сейчас она уже не могла понять, как кузина сумела втянуть ее в эту авантюру. Она дала слово и сдержит его, однако вопрос оставался без ответа. Мэнди попыталась представить, как повела бы себя Джулия в этой обстановке.
— Мистер, эээ…
— Лонг. Джеймс Лонг, — откликнулся тот.
— Мистер Лонг, — продолжила девушка, стараясь подражать властной манере кузины. — Когда мой жених узнает, что вы меня похитили, он бросится в погоню и убьет вас. — Она говорила тихо и зловеще, как если бы угроза была реальной, надеясь, что ее слова прозвучали достаточно убедительно.
— Именно этого, мисс Эштон, мы стараемся избежать. А теперь почему бы вам не пойти и не поесть чего-нибудь? Завтра день будет гораздо труднее, чем сегодня.
Мягкий тон мужского голоса вызвал у Мэнди доверие. Речь и манеры этого человека свидетельствовали о том, что он, безусловно, джентльмен. До прибытия в лагерь он успел побриться и переодеться в чистую одежду. Джеймс выглядел сейчас довольно привлекательно в своем сшитом на заказ костюме. Возможно, он мог бы стать ее союзником в этом путешествии. Учитывая жесткий характер его напарника, Мэнди очень нуждалась в сочувствии.
Подойдя к костру, Мэнди почувствовала аромат тушеного мяса и поняла, что ужасно голодна. Она приняла оловянную тарелку из рук человека в кожаной одежде. Бросив на него короткий взгляд, изобразила на лице притворное отвращение, однако съела все до кусочка.
Утолив голод, девушка могла думать теперь только об отдыхе.
— Где я могу лечь спать? — осведомилась она с королевским величием, продолжая играть свою роль.
— Где хотите, — резко ответил Лэнгли. — Вот ваша постель. — Он указал на три одеяла, сложенных вместе. Глаза Мэнди расширились. Молча она вытащила одно одеяло, отошла подальше и улеглась.
Она видела насмешливые улыбки мужчин. Похоже, их забавляло, как она реагирует на неудобства. Покачав головами, оба растянулись на своих одеялах у огня.
Мэнди ворочалась с боку на бок. Наконец угомонилась. Она поняла, что мужчины уснули, так как Джеймс временами похрапывал. Ночь была прохладной и ясной. На небе проступили звезды. Казалось, они спустились так низко, что окружали ее со всех сторон. Сосны раскинули свои ветви словно остроконечные крыши, но Мэнди не чувствовала под ними покоя. Она взволнованно прислушивалась. До нее донесся сначала один пугающий звук, затем другой. Когда поблизости завыл койот, девушка, пронзительно вскрикнув, вскочила и побежала к костру.
Мужчины сразу проснулись.
— Что случилось? — озабоченно спросил Джеймс. — Ястреб, ты видел что-нибудь?
— Я слышала какой-то шум, — робко проговорила Мэнди. — Я… я… немного испугалась. — Она чувствовала, что выглядит очень глупо, но сердце тревожно билось. Мэнди тысячу раз слышала крики койотов, но никогда еще не была одна за много миль от дома с двумя незнакомыми мужчинами.
— Это всего лишь койот, — сказал Джеймс, сонно потирая глаза. — Давайте спать.
— Где твоя храбрость, городская девица? — проворчал Лэнгли, возвращаясь на свое место у костра.
— Этот вой застал меня врасплох, вот и все. — Мэнди не хотелось, чтобы эти двое думали, будто она трусиха. Необходимо было хоть немного поспать, но ее слишком волновали двуногие койоты у костра, — гораздо больше, чем четвероногие на холме.
Вернувшись к своему одеялу, Мэнди вновь задумалась о предстоящем тяжелом испытании. Однако, выросшая в семье военного, девушка надеялась, что имеет некоторые преимущества по сравнению с настоящими горожанками. Она вспомнила детские годы, о том, как ездила верхом, лазила по деревьям, далеко уходила пешком и ловила рыбу с мальчишками. Она держалась на лошади лучше, чем многие мужчины. Умела стрелять из ружья и пистолета, читать следы. И после смерти матери Мэнди иногда ездила верхом вместе с отцом, но не так часто, как ей хотелось бы.
Ее мысли вернулись к человеку, который ее воспитал. За те пять лет, что прошли после гибели матери, отец стал совершенно невыносим. Казалось, это другой человек. Кстати, именно поэтому Мэнди очень хорошо понимала свою кузину. Обе девочки перенесли большую потерю в раннем возрасте, и обе воспитывались мужчинами, неспособными проявить свою любовь.
Несмотря ни на что, Мэнди была благодарна судьбе, — все это в какой-то степени закалило ее. Но в отношении мужчин ей хотелось быть жестче. У нее было мало опыта общения с ними, а отец так успешно пугал ее рассказами об их нравах, что сердце девушки начинало бешено колотиться всякий раз, когда она думала о предстоящем трехнедельном путешествии. Пока они строили с Джулией планы, все казалось очень простым. Теперь наедине с этими незнакомцами их затея предстала совсем в другом свете. О чем думал дядя Уильям, посылая людей за Джулией без сопровождающей женщины?
Ястреб снова улегся и заснул неглубоким, чутким сном, прислушиваясь, не явятся ли незваные гости. Он давно приучил себя к этому. Однако сейчас, в то время как он ворочался и метался, Трэвису приснился сон.
…Он снова был маленьким мальчиком в потертой шерстяной одежде, съежившимся на соломенном тюфяке в повозке, крытой брезентом. Тело ныло от боли, поблекшие рыжеватые волосы спутались. По щекам стекали капли пота.
— Папа… папа?.. Где ты, папа? — Ребенок метался и стонал во сне, потом почувствовал на лбу чью-то руку и попытался вскочить.
— Все в порядке, мой мальчик. — Над ним склонился дядя Мартин. — Теперь нам обоим придется привыкать к тому, что твоих папы и мамы больше нет.
Трэвис с трудом сдержал жгучие слезы. Его отец хотел, чтобы сын был сильным.
— Это несправедливо, дядя Марти! Почему этою случилось с ними? — Щеки его пылали. Трэвис всегда чувствовал бессильный гнев, думая о гибели родителей, хотя знал, что никто в ней не виноват.
— Не думай, что в жизни всегда царит справедливость, мой милый. Твоя тетя Бьюла и я всю жизнь работали. Мы никогда никого не обманывали и всегда старались поступать по справедливости, но наш сын подкинул нас, как твои папа и мама. Кто может понять всемогущего Бога? — Дядя Марти почесал свою бороду, — Может быть, собравшись втроем вместе с ним, мы смогли бы что-нибудь понять. — Дядя улыбнулся.
Затем сон перенес Ястреба в другое место и в другое е время. Он разговаривал со своим отцом, как мужчина с мужчиной. Открытая повозка, в которой они ехали, двигалась по тенистым улицам Сент-Луиса. Перед двухэтажным домом их семьи тележка остановилась, и отец I положил руку на плечо Трэвиса.
— Я должен на время уехать, сынок, — говорил отец. — Мои финансовые дела несколько ухудшились, и пришла пора что-то предпринять. Я хочу, чтобы ты позаботился о своей матери. Во время моего отсутствия ты остаешься единственным мужчиной в семье. Я на тебя надеюсь. — Отец крепко обнял мальчика. — Я горжусь тобой, сынок.
Видение померкло, затем появилась новая картинка. Томас Разерфорд, одетый в мрачный черный костюм, подсел к нему на диван в гостиной их дома.
— Сожалею, сынок, — произнес он, — но твои родители погибли. В тот момент, когда они пересекали реку Поттер, у экипажа отвалилось колесо. Они утонули под обломками. — Мистер Разерфорд обнял Трэвиса. — Я очень сожалею.
Трэвис не шевелился.
— Боюсь, у тебя останется не так уж много денег после уплаты по векселям. Я с удовольствием взял бы тебя к себе, но твой дядя Мартин считает, что ты — член их семьи. Он отправляется на запад. Похоже, тебе придется поехать с ним.
Сон как будто начался сначала.
Трэвис опять был в повозке. Светало, солнце показалось из-за изрезанной линии гор. Мальчик мог видеть густой мескитовый кустарник, слегка клонившийся под свежим утренним ветром, и еще темное небо,
