тонкую ткань ночной сорочки и вспомнил, что один раз уже срывал ее. Ястреб ухватился за рубашку и снова разорвал ненавистную тряпку. Он услышал возглас удивления, прежде чем его рот плотно прижался к ее рту. В голове возникло смутное сомнение — голос Салли был страстным и хриплым, а не робким и испуганным, — но он был не в силах додумать эту мысль.
Его рука блуждала по всему ее телу. Кожа женщины казалась теплой и упругой, а не мягкой и дряблой, как раньше. Возбуждение Ястреба усилилось. Его язык не отрывался от ее рта.
Вся страсть, которую он сдерживал в течение последних нескольких недель, вырвалась наружу. Алкоголь улетучился, осталось лишь ожесточенное, ненасытное желание. Он мучился несколько недель. Теперь у него была лишь одна цель — пронзить это корчащееся под ним, сопротивляющееся тело со всей мощью, на которую он был способен.
Мэнди боролась, как тигрица. Охваченная ужасом, она слишком поздно поняла, что на этот раз Ястреб не собирался останавливаться. Может быть, потому, что она раньше позволяла ему заходить слишком далеко? Она не могла ответить. Втайне Мэнди мечтала о том, чтобы Ястреб сделал ее женщиной. Но не так. Она попыталась освободить губы, чтобы попросить отпустить ее, но он был неумолим. Мужчина навалился на нее, легко удерживая ее руки над головой. Он не спешил, крепко и страстно целуя ее. Несмотря на сильный запах виски, Мэнди почувствовала вкус мужчины. Сильная рука настойчиво и мощно ласкала ее груди. Затем он начал гладить ее бедра и упругую поверхность живота пониже пупка, заставляя Мэнди отвечать ему. Ее сопротивление ослабело, и она начала тихо стонать. Тело снова предало ее — она хотела Ястреба.
Он освободил ее руки, и она обняла его за шею, притягивая к себе. Мэнди отвечала на его поцелуи и чувствовала, как его язык проникает в глубину ее рта. Она металась под ним, одновременно желая прекратить все это и продолжать как можно дольше. Его губы уже терзали соски ее грудей, живот.. Она почувствовала, как его пальцы коснулись ее самого интимного местечка. Он понял, что она жаждет его, и всем телом навалился на девушку. Мэнди ощутила его мужское естество, достигшее единственного препятствия, которое еще оставалось перед ним.
Ястреб остановился. Что за черт?.. Он снова попытался войти в нее и опять почувствовал препятствие. Кровь возбужденно стучала в его висках, и он вдруг протрезвел, словно на него вылили ушат холодной воды. Оторвавшись от губ девушки, он увидел хорошо знакомые зеленые глаза. Они потемнели от страсти, а губы сделались ярко-красными от его поцелуев.
Проклятие! Ястреб на мгновение закрыл глаза и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Что он наделал?
— Прости меня, малышка… — Глубокое чувство раскаяния и ужасной вины полоснуло его по сердцу. — Кажется, ты говорила правду, — прошептал он. Но на этот раз останавливаться было поздно — он зашел слишком далеко. — Обещаю, больно будет лишь одно мгновение. — Лучшее, что он мог сделать для нее, это доставить удовольствие, чтобы в ней не возникла постоянная ненависть к мужчинам. Решив быть нежным с девственницей, Ястреб заставил себя действовать не спеша. Он опять поцеловал ее в губы, затем перешел к нежным бутонам ее грудей. Все тело его горело огнем. Кровь стучала в ушах. Он снова впился в ее губы, приводя в смятение своим языком, затем медленно вошел в нее.
Мэнди вскрикнула, почувствовав жгучую боль, и возобновила борьбу. На глазах выступили слезы. Ястреб крепко держал ее, страстно бормоча какие-то слова утешения и стараясь быть ласковым. Сквозь боль и ужас она чувствовала его нежность. Это немного успокоило ее напряженные нервы, и, доверившись ему, она стала постепенно расслабляться. Он снова начал двигаться, сначала медленно, осторожно, затем все быстрее. Боль утихла, а на смену ей пришло странное, нарастающее ощущение. Мэнди закрыла глаза и отдалась ранее неведомому чувству.
Недели воздержания дали о себе знать. Несмотря на все старания, Ястреб быстро достиг наивысшего блаженства, которое взорвалось тысячами звезд до самого горизонта, и расслабился, прижавшись к теплому телу под ним. Он продолжал обнимать ее и поцеловал в лоб.
— Больше я не причиню тебе боли, — пообещал Ястреб, снова притянув девушку к себе.
Ошеломленная, Мэнди никак не могла разобраться в своих чувствах. Она радовалась, что все позади, и в то же время желала продолжения. Слушая ласковые слова Ястреба, она поняла, что больше ничего не будет. Мэнди вытерла слезы и попыталась отвернуться.
— Не спеши, малышка. — Нежность его низкого голоса успокоила ее. Он прижался носом к ее уху. — Я нарушил свое слово. Теперь ничто не помешает нам насладиться друг другом. На этот раз твоя очередь, — прошептал он, и она застонала, снова ощутив его страстные поцелуи.
Ястреб нежно целовал ее губы, глаза, щеки, кончик носа, затем снова губы, проникая в каждый уголок ее рта. Мэнди почувствовала, как е€ тело вновь загорается и начинает с наслаждением отвечать на его ласки. Он провел пальцем между ее грудей, затем обхватил ладонями каждую из них и, наклонив голову, прильнул к соскам. Его язык вызвал трепет наслаждения во всем ее теле и новую волну желания.
Мэнди сходила с ума от страсти. Все запретные удовольствия теперь были доступны. Ее тело ныло от желания обладать этим мужчиной. Раньше она даже не могла себе представить такую невероятную потребность одного человека в другом.
Ястреб почувствовал пробудившуюся в ней страсть и тоже воспламенился. С усилием сдерживая себя, стремясь действовать не спеша, он начал обучать девушку искусству любви. Он целовал каждую частицу ее трепещущего тела, затем медленно и нежно вошел в нее, наслаждаясь ощущением тепла и мягкости. Он знал многих женщин в своей жизни, но ни с кем не испытывал такого восторга и желания. Эта мысль удивила и огорчила его. Он отбросил ее. Сейчас не время для подобных размышлений. Завтра будет возможность все осмыслить.
Двигаясь все быстрее и быстрее в нежном, шелковистом коконе, Ястреб почувствовал, что девушка напряглась и со стоном произносит его имя. Она дрожала под ним от наслаждения. Только тогда он дал волю собственной страсти.
Мэнди достигла экстаза. Наслаждение волна за волной омывало ее, истощая тело, и она ощутила невероятное блаженство. Затем Мэнди почувствовала, как напряглось тело Ястреба, и инстинкт подсказал ей, что он тоже вот-вот достигнет пика. В этот момент ничто не имело значения, кроме ее любви к нему. Любовь. Теперь Мэнди могла себе признаться — она любила его. Она погрузила свои пальцы в его густые волосы и притянула его голову к себе. Его жесткая щека прижалась к ее щеке, а губы коснулись ее плеча.
— Вишана, любовь моя, — прошептал он так тихо, что она едва расслышала эти слова.
Мэнди от обиды закрыла глаза. О Боже, как бы ей хотелось не слышать этого! Сердце ее бешено колотилось в груди, а боль была такой сильной, что казалось, она не вынесет ее.
Ястреб притянул девушку поближе к себе и обнял. Они лежали вместе усталые, их ноги переплелись.
Мэнди дрожала. Холодные щупальца отчаяния постепенно обволакивали ее сердце. Из уголка глаза выкатилась единственная слезинка.
Глава 20
Лучи солнца, яркие и теплые, пробились сквозь занавески и подкрались к лицу Мэнди. Она вздрогнула и проснулась. Взгляд скользнул по мебели красного дерева к изогнутому балдахину над кроватью. Буря эмоций охватила ее. Она в Виргиния-Сити, за тысячу миль от дома лежала в постели с мужчиной и теперь уже не была девственницей! Щеки ее зарделись счастливым румянцем, когда она вспомнила новые удивительные ощущения, тепло прикосновений Ястреба. Но тут же Мэнди помрачнела. Кто она теперь в его глазах? Она вспомнила, как ее тело отвечало на его ласки, и покраснела еще гуще. Она позволила себе вспомнить прошедшую ночь во всех подробностях, от нежного начала до неистовой боли и безумного наслаждения в конце. Он взял у нее нечто драгоценное этой ночью, но и дал немало взамен. Что бы ни случилось потом, она ничуть не сожалеет.
Мэнди снова ощутила острую боль в сердце, вспомнив, как он звал Вишану. Вишана. Какое прелестное имя! Ах, если бы он думал о ней, а не о ком-то другом!
Она повернулась на бок и впервые почувствовала, что за ней наблюдают. Ее охватило чувство страха. Что он думает о ней? Что теперь скажет?
Ястреб сразу понял, как она волнуется, по выражению милых зеленых глаз. Он протянул руку и приподнял прелестный подбородок, желая успокоить ее, но так, чтобы не давать ей еще большую власть
