– Его зовут Брендон, и он не бродяга. Присцилла вздохнула, ощутив комок в горле при одном только звуке дорогого имени.
– И что же?
– Я и правда люблю его, почти с той самой минуты, как мы встретились.
– Кажется, Эган сдал его в руки закона… как убийцу. Ты хоть знаешь, жив ли он?
Присцилла против воли улыбнулась. Да и как она могла отреагировать на этот вопрос, если в памяти еще было свежо каждое прикосновение Брендона, каждая его ласка? Присцилла смутилась.
– О да, он жив… и еще как жив! – Она погрузилась в размышления о том, стоит ли раскрыть сестре всю правду о своих странных отношениях с Брендоном. – Все это трудно объяснить, Рози.
Та пригубила бренди и откинулась поудобнее, выжидающе глядя на Присциллу. Казалось, она пытается взглядом проникнуть ей в душу.
– Калеб не придет ни сегодня, ни завтра, я привыкла засиживаться за полночь, а ты тоже вроде бы никуда не спешишь. Что же мешает тебе говорить, а мне слушать? Сдается мне, ты бы не прочь с кем- нибудь поделиться.
– Да, но… как же мне раскрыть тебе душу? Ты же ненавидишь меня, ненавидела всю жизнь!
– Что тут скажешь? Ненавидеть тебя я начала в шесть лет и, возможно, поторопилась. После нашей последней встречи я много думала. Теперь я вижу, что судьба человека так же зависит от слепого случая, как и число, выпадающее при игре в кости. Тебе выпала семерка, а мне – пустышка, и ты имеешь к этому не больше отношения, чем я.
– Что ж… – Присцилла подняла взгляд на сестру, которая была на год моложе, но казалась старше и куда мудрее, – пожалуй, я все тебе расскажу. Мне и впрямь этого хочется.
Mac Хардинг бросил на Стюарта вопросительный взгляд и, когда тот кивнул, налил себе хорошую порцию бренди из графинчика на столе. Он был явно доволен собой, тогда как Эган хмурился и так свирепо дымил сигарой, словно ему вдруг изменило всегдашнее самообладание. Услышав от Хардинга, что все прошло наилучшим образом, он отмахнулся:
– Прошло бы… если бы сучка, на которой я сдуру женился, не улизнула из-под самого моего носа.
– Да неужто? – искренне удивился Хардинг (он не привык к оплошностям хозяина). – Как же ей это удалось?
– Кто-то помог девчонке, отпер дверь. Я еще разберусь с этим, а пока есть дела поважнее.
Однако пальцы его сжались, словно он держал кого-то за шею, и Мае сочувственно покачал головой.
– Куда, по-вашему, она сбежала? Снова в этот чертов «Эвергрин»?
С того момента как обнаружилось исчезновение Присциллы, Стюарт без конца прикидывал, куда она могла пойти. Поэтому в ответ на вопрос он раздраженно отмахнулся:
– Все может быть, Мае. Но скорее всего это не так, ибо она считает, что там скрывается Траск. Девчонка не подозревает, что ее любовник уже в наших руках, поэтому укроется где-нибудь в другом месте из страха навести на его след. Рыскать по городу в поисках этой дряни нет никакой необходимости. Она наверняка пошлет Траску весточку в «Эвергрин», поэтому нужно лишь оставить там пару человек, чтобы перехватили гонца. Жаль, наши все наперечет… Ничего, найму кого-нибудь.
– Я думал, сразу после того дельца мы вернемся в «Тройное Р», – заметил Хардинг, вот уже несколько дней нутром чуявший надвигающуюся грозу.
– Мы и вернемся. Разыщем мою дражайшую супругу – и вернемся. Полагаю, много времени это не займет. Сейчас не до этого, пойми ты наконец!
– А когда займемся Траском? Сегодня?
– Сегодня нам надо выспаться как следует. Не хватало еще, чтобы завтра кто-нибудь из нас промахнулся только потому, что накануне ему не терпелось как следует позабавиться. Траск никуда не уйдет, времени хватит с избытком.
– По-твоему, он сказал это сгоряча? – с надеждой спросила Присцилла.
Прошло более часа, а они все еще разговаривали. Приняв решение исповедаться, Присцилла ничего не утаила и посвятила сестру во все мельчайшие события прошлого и в свои собственные чувства и сомнения.
Рози слушала сначала с отстраненностью человека, умудренного опытом, но постепенно выражение ее лица смягчилось.
Возможно, попытка Присциллы увлечь ее с собой в Цинциннати теперь представлялась ей в новом свете.
– Я склонна думать именно так, – помолчав, ответила Рози. – Ты недотягиваешь до того образа, который нарисовал в своем воображении Брендон Траск, но ведь любят не за что-то, а вопреки. Если бы он искал идеальную подругу жизни, то вряд ли бросился бы вдогонку за тобой, когда ты вернулась к Эгану.
Присцилла отбросила со щеки выбившийся локон. Теперь она рассказала все, чрезмерная откровенность смущала ее, но дороги назад уже не было. Оставалось надеяться, что она не сделала ошибки, доверившись сестре.
– Допустим, ты права, – печально обронила Присцилла, – и я все еще нужна Брендону… все еще любима. Но что это дает, если я не могу стать такой, какая нужна ему?
– Я, например, никогда не ступала ногой в прерии Техаса, никогда не ездила верхом и всю жизнь берегла лицо от солнца и пыли. Но если бы я полюбила человека, то пошла бы за ним на край света.
– Когда-то и я так думала.
