основном касались пел интимных, то теперь все чаще разговоры сводились к жалобам на постоянную усталость от перегрузок на работе и дома. Лекси на протяжении многих месяцев выслушивала их нытье о том, что заниматься собой совершенно некогда, что жизнь становится скучной, а вес растет. Келли и Эрин были в отчаянии из-за того, что изящные блузки и обтягивающие бедра джинсы пришлось сменить на хлопчатобумажные юбки с эластичной резинкой на талии. Лекси поняла, что нашла блестящий выход из положения, придумала, как вписать регулярные физические нагрузки в плотный график работающих женщин.
Как-то так случилось, что в процессе редакторских правок ее книга приобрела название «Секс- разминка», а к ее девическому прозвищу «Лекси» добавилось одиозное «Секси». Во всем этом был явный подтекст — всегдашняя готовность к сексу и очевидная опытность автора. Не зря Стенли велел притащить на сцену огнетушители. Назвалась груздем — полезай в кузов. Быть Лекси-Секси означало всегда держать грудь колесом и улыбаться, пока не сведет скулы. Она порой сама переставала себя узнавать. По привычке оборачиваясь, услышав, как тебя окликают по имени, теперь она слишком часто встречалась глазами с незнакомыми мужчинами, недвусмысленно дававшими ей понять, чего от нее ждут. Вот что было самое трудное — сохранять улыбку при всех обстоятельствах.
Конечно, нельзя сказать, что в этой известности были одни минусы. Многие, очень многие женщины благодарили ее за написанную книгу. Они писали, как забросили физические упражнения и как «Секс- разминка» подвигла их снова взяться за работу над своим телом, а мужья вдруг стали всячески поддерживать их в этих усилиях.
Только благодаря этим женщинам у Лекси еще оставались силы на то, чтобы идти на очередное шоу, на очередную встречу с читателями и раздавать автографы.
Несмотря на активную рекламу, а возможно, именно из-за нее, вот уже девять месяцев как никакого секса в жизни Лекси не было. Имидж, созданный рекламной кампанией, представлял Лекси как женщину- вамп, способную любого мужчину довести до предельного сердцебиения и через пять минут все начать сначала. Даже если бы Лекси и встретила человека, который был бы искренне ею увлечен, она не смогла бы продолжать с ним отношения, потому что имидж не соответствовал ее истинной сути.
Да, она действительно видела преимущества в регулярном и активном сексе с постоянным партнером, она отвечала на вопросы и лежала на полу в студиях, когда спарринг-партнеры делали над ней отжимания. И в то же время она отклоняла предложения всех мужчин, которые считали ее чем-то вроде энергетического напитка от секса, отклоняла с завидным упорством до тех пор, пока они не теряли интереса к предмету. И это было хорошо, потому что секс ее больше не увлекал. Она не могла сказать, что ей не хватало секса в жизни. Секс стал для нее чем-то вроде рукоделия перед сном. А рукоделием она не слишком увлекалась.
Сэм Уорт вернулся с инструментами через мгновение после того, как она захлопнула дверцу шкафа. Он бросил на нее любопытный взгляд, снял рубаху, оставшись в одной футболке, и вытащил матрас из рамы легко, словно тот ничего не весил. Сквозь серую футболку проступал чудесный рисунок его мышц.
Лекси неожиданно почувствовала какую-то подозрительную легкость в животе, и в горле вдруг пересохло. У нее был пунктик насчет рук. Она была абсолютно уверена, что никакой биологической подоплеки в ее ощущениях не было. Просто рефлекс. Условный рефлекс. Впечатлительные девочки постоянно, начиная со школы, видят перед собой обтянутые футболками мужские тела, вот таким образом и развивается эта специфическая похоть — страсть к мужским рукам. Диплом о среднем образовании и эта специфическая зависимость — неизбежное следствие обучения в совместных женско-мужских школах. Лекси могла бы написать об этом книгу, да только она решила никогда в жизни больше ничего не писать.
Сэм Уорт прислонил матрас к стене и взялся за пружины. Лекси тупо смотрела на его спину, задаваясь вопросом о том, что с ней происходит. Его футболка натянулась на дельтовидных мышцах, на красавцах трапецеидальных и на изумительных спинных.
— Они сломали несколько перекладин. Я выпилю новые и перебью боковину.
— Тогда кровать будет достаточно прочной?
— Чего вы боитесь? — Он бросил на нее взгляд через плечо. — Еще одной ночи безумного секса?
Лекси сглотнула вязкую слюну. Ей показалось, что взгляд Уорта застрял у нее в глотке. Но потом она прочистила горло.
— Да, я боюсь, что они еще раз сломают кровать.
Не совсем то, что она хотела бы сказать.
— Я хочу спросить, вы действительно сможете укрепить ее так, чтобы она снова не сломалась?
Он перевел глаза с кровати на Александру и приподнял бровь:
— Я что-то не так понял? Новая политика ведения дел? Теперь мы сдаем номера по часам и соответственно меняем простыни?
— Конечно, нет. — Она перехватила его ухмылку и досадовала на себя за то, что он сумел задеть ее за живое.
Не она была виновата в том, что эти велосипедисты сломали кровать. Когда они с Колином еще были вместе, они проверили все движения, описанные в книге, и выскочившая из матраса пружина была единственным последствием их упражнений. Поэтому в книге специально оговаривалось, что начинать надо на твердых матрасах. В пресловутом шоу Стенли Скоффа сломанная кровать была, так сказать, атрибутом сцены, но ведь и сломанная кровать и огнетушители — все это было не всерьез.
Сэм Уорт отвернулся от Александры и все внимание устремил на кровать.
— Думаю, что могу что-то сделать. — Он повел своими атлетическими плечами. — Если они снова ее сломают, я вернусь. И денег с вас за это не возьму.
— Отлично. — Действительно, стоило специально устроить так, чтобы он вернулся и поиграл перед ней мускулами.
Сэм жестом попросил Найджела налить ему еще пива. Неразговорчивый англичанин молча кивнул.
Кроватные акробаты и прочие гости разошлись, оставив отделанный под старину паб завсегдатаям, и почти все постоянные посетители сейчас были на месте. Возможно, почтенный возраст гостиницы заставлял их считать собственную историю такой же долгой, хотя большинство посетителей окончили школу лет пятнадцать назад, не раньше. Сэм был одним из немногих, кто уехал из Дрейкс-Пойнт. Теперь он тоже был в гостях в родном городе. Уолт Верной тоже уезжал, но вернулся. Чарли Битон тоже решил окунуться в большой мир, но это кончилось для него плохо. Мег Салливан никогда отсюда не уезжала.
Но Мег в пабе не было, поэтому обычных разборок с Чарли по поводу личных пристрастий Мег сегодня не ожидалось. Сегодня Чарли мог сконцентрироваться на поглощении пива и на игре в дартс с ребятами из попарной бригады.
Сэм, элегантно огибая темные маленькие столы, подошел к барной стойке, при этом он приблизился к Фло на расстояние, позволившее ему как вдохнуть аромат ее духов, так и заглянуть в вырез шелкового жакета. Он засматривался в этот вырез с тех самых пор, как вернулся в Дрейкс-Пойнт. И делал он это главным образом затем, чтобы досадить Найджелу. Найджелу Хаммонду было около пятидесяти. Он был здесь чужаком — в это местечко он прибыл неизвестно откуда и вид имел, весьма потрепанный жизнью. Он умело управлялся с обязанностями бармена, мог прекратить ссоры, если таковые затевались, и говорил по- испански — что еще нужно для работы барменом в «Клыке и когте»? У Сэма были свои соображения насчет того, где Найджел мог приобрести эти навыки. Как бы там ни было, в настоящий момент пора бы ему точно определиться в отношении своих чувств к Фло.
Сэм взял пиво, ушел за свой любимый угловой столик и стал ждать. Ему предстояло помериться силами с этим выскочкой Уолтером Верноном, возомнившим, что должность мэра ему по зубам. Верной нашел еще один способ замедлить процесс создания новой библиотеки — шантаж. На первый взгляд Верной был просто душка — все отдаст, лишь бы Дрейкс-Пойнт процветал. Сэм уже с мая только тем и занимался, что преодолевал препятствия, которые городил на его пути Вер-нон, и, как бы Вернон ни изощрялся, новая библиотека была уже почти готова. Если хоть немного повезет, ее откроют до того, как истечет срок разрешения. В том и была фишка — успеть до срока. Если удастся ее открыть вовремя, городской совет обязательно выдаст новое разрешение, что бы там Верной ни говорил.
Разрешения, инспекции, бесконечные исправления и поправки — все это входило в правила игры, но
