играть весь вечер.
– Поторопись, – раздраженно сказал Хэнк. – Мы перекрыли движение, сейчас нам гудеть начнут.
– Пусть подождут, я беременна, – бросила она и через секунду добавила: – Хэнк, постарайся произвести приятное впечатление на Мэгги и Дика. Не обязательно демонстрировать при них твои истинные чувства ко мне.
Его профиль окаменел, как ассирийский барельеф, скулы обострились, а губы сжались в ниточку.
– Я не подведу тебя.
Проникаясь чувством предвкушения грядущего веселья, Рэйчел поднялась на крыльцо и позвонила. Улыбаясь, Дик открыл ей дверь и провел на второй этаж, где ее радостно встретила и обняла Мэгги.
Гостиная в их квартире была совсем маленькая, но украшенная со вкусом и любовью. Повсюду стояли фотографии Дика и Мэгги, их родителей, братьев и сестер – все в изящных рамочках, заботливо расставлены на полках и столиках. Мэгги с гордостью устроила Рэйчел экскурсию по квартире, и наконец они уселись на мягкий диван, весело болтая. Вскоре раздался звонок в дверь, и на пороге появился Хэнк.
– У вас очень уютно, – сказал он, устраиваясь в удобном кресле, после того, как Рэйчел представила его хозяевам.
– Что, сносная хижина – даже по сравнению с вашим дворцом? – поддела его Мэгги.
– Хижина? Да это настоящий дом мечты, в который приятно возвращаться.
– Льстец, – сказала Мэгги, и все же лицо ее просияло. – Здесь все держится на подпорках, уверяю тебя.
Из вежливости, перекинувшись парой фраз с гостями, Дик отбыл по своим неотложным делам – ведь он был одним из зачинщиков карнавального действа в их городке, и сегодняшний вечер для него обещал быть не из легких. Хэнк, как единственный мужчина в компании, принял на себя обязанность поддерживать общую беседу.
– А чем обычно занимается Дик? – учтиво поинтересовался он у хозяйки.
– Он – молочник, – теплым голосом сказала Мэгги. – Ему приходится вставать с рассветом и работать целый день. Но сейчас он умудряется управиться до полудня, чтобы больше времени проводить со мной.
Рэйчел вздохнула. Ей тоже хотелось, чтобы ее так любили. Наверное, после этого вечера ей будет еще труднее выносить свое положение.
Неожиданно Хэнк встал и смущенно достал из кармана маленький пакет в красивой упаковке.
– Мы купили тебе подарок. Это для малыша, – несмело пробурчал он себе под нос.
Рэйчел широко раскрыла глаза. Она ничего об этом не знала. Какая заботливость! Она встретилась глазами с Хэнком, и ее губы расплылись в благодарной улыбке.
– Спасибо. Я не ожидала, – растерянно проговорила Мэгги и, развернув пакет, вынула нарядный детский костюмчик.
– Какая прелесть! Это же из самого дорогого магазина в округе! – воскликнула она, прочтя этикетку, и наклонилась, чтобы поцеловать Рэйчел и Хэнка.
– Надеюсь, ты еще не успела купить такой же? – осторожно спросил Хэнк.
– Ты шутишь? Я не могу позволить себе покупать такие дорогие вещи. Моему малышу придется носить одежду ребенка моей сестры. Она уже отдала мне кроватку и обещала на днях подарить коляску.
Лицо Хэнка смягчилось.
– Зато твоему малышу повезло с родителями, – бархатным голосом сказал он.
Мэгги часто заморгала, глядя на него.
– Ты не только льстец, ты еще и обольститель! – громко заявила она и, выставив указательный палец, добавила: – Я серьезно подумаю над тем, чтобы сделать тебя отцом моего следующего ребенка.
Все дружно рассмеялись. Лед растаял. Но смех Рэйчел был неестественным и натужным. Она с болью подумала о том, что когда-нибудь Хэнк будет любить своих детей от другой женщины, потому что, как показала реальность, он легко мог увлечься и направить свои стопы по другому, более простому и заманчивому пути.
Она вдруг почувствовала усталость и погрузилась в себя, пользуясь тем, что Хэнк принялся развлекать Мэгги.
Из вежливости Хэнк стал расспрашивать Мэгги о ее семье. Под разговор они уплетали сандвичи с сыром и зеленью и наблюдали, как на главной улице собирается народ.
Несмотря на то, что Рэйчел терзали мысли о безрадостном будущем, зрелище за окном вызвало у нее живой интерес. Мэгги пыталась показать им Дика, но за горящими факелами было трудно разглядеть его.
Хэнк еще некоторое время разыгрывал из себя заботливого мужа, но вскоре оставил женщин и присоединился к праздничной толпе на улице, лавируя между привидениями, висельниками, инопланетянами, колдуньями и прочей нечистью, в которую на этот вечер преобразились жители городка, жалея, что поленился соорудить себе костюм волшебника из страны Оз.
– Угости или умри! – кричали мальчишки, снуя в толпе и выпрашивая себе сладости.
Продолжая болтать с Мэгги, Рэйчел внезапно почувствовала боль в спине и заерзала на стуле. Боль усиливалась, и она очень обрадовалась, когда Хэнк наконец, вернулся и они могли распрощаться с гостеприимной хозяйкой.
– Поддержи меня под руку, – попросила Рэйчел, когда они шли к машине.
– Ты побледнела. Тебе плохо? – спросил Хэнк и, прищурившись, посмотрел на жену.
– Спина болит, – тихо ответила она, боясь вздохнуть.
Хэнк нахмурился.
– Тогда поехали в больницу, – коротко сказал он, помогая Рэйчел забраться в машину.
Он живо уселся за руль, включил зажигание и на секунду прикоснулся к ее руке.
– Не бойся. Я с тобой. Я о тебе позабочусь, – с уверенностью добавил он.
Вырулив из толпы, он окольными путями обогнул шумный центральный район и направился в сторону клиники, где наблюдалась Рэйчел.
– Скажи мне, что ты чувствуешь, что это за боль? Только не храбрись, говори правду.
– Сначала боли не было, а было просто странное ощущение. Оно то появлялось, то исчезало, а сегодня вечером я почувствовала боль в спине, и она стала усиливаться. Я боюсь, Хэнк! Я не хочу терять малышей! – тревожно лепетала она, держась за живот.
Он снова взял ее за руку, подержал и вскоре отпустил.
– Все будет хорошо. Это ложная тревога. Возможно, просто сандвичи оказались для тебя тяжеловаты.
– Возможно, – согласилась она.
– Подумаешь – инфекция в мочевом пузыре, – убеждал ее Хэнк. – Это легко вылечить. Главное, что с малышами все в порядке.
Они уже больше часа провели в больнице.
– Да, но врачи сказали, что инфекция начала распространяться! – испуганно возразила она.
Они сидели в полутемной приемной, и Рэйчел видела, что лицо Хэнка было бледным и измученным. Он делал все возможное, чтобы приободрить ее, но спазмы, мучившие ее, были сильными, и никакие обезболивающие не помогали.
– Если все-таки начнутся роды, то ты в надежном месте, – рассуждал он.
Но ей в этот момент хотелось не мудрых замечаний, а заботливых объятий. А он сидел в соседнем кресле, как будто они были случайными попутчиками в поезде.
– У меня двадцать восемь недель, Хэнк! – простонала она. – Это слишком мало. Господи, как мне плохо! Теперь меня напичкали лекарствами на случай, если начнутся преждевременные роды, и меня тошнит.
– Чем я могу помочь тебе? Скажи, я сделаю все.
– Позвони малышам по телефону и скажи, что я еще не готова, – пробормотала она, вызывая слабую улыбку на его лице. – Извини, что я расхныкалась, Хэнк, просто все получается не так, как я представляла себе.
– В жизни ничего нельзя предугадать, – тихо сказал он, отчужденно глядя в пространство.
Да. За последние месяцы она убедилась в этом.
