В других обстоятельствах Кара бы рассмеялась. Сейчас она только криво улыбнулась.
– Я не собираюсь никого винить. Все происшедшее между нами так прекрасно, что жалеть об этом просто грешно. Не думай, что я так уж беззащитна. Я редактор известного журнала, я довольно хороша собой, и однажды я встречу того, кто мне нужен. Но даже если этого не случится, я могу просто завести или усыновить ребенка. У меня есть любимая работа, добрые друзья и любящие родители. Все не так печально, как кажется. Поэтому не надо меня защищать, это лишнее. – И она лучезарно улыбнулась.
– Да ты вообще слышала, что я сказал? Я влюбился в тебя!
– Думаю, мужчины твоего типа легко влюбляются, потому что не относятся к этому всерьез.
– И я уверен, что ты тоже влюблена в меня, – настойчиво продолжал Доминик.
– Так и есть. Я люблю тебя, – произнесла Кара грустно. – С тобой останется часть моего сердца.
– Зачем мне часть, если я хочу тебя целиком?
– Нет. Не хочешь. Только пока я здесь, все кажется тебе таким серьезным.
Доминик рывком притянул ее к себе. Кара ни разу за эти дни не видела его лица таким озабоченным. Вокруг глаз залегли морщинки. Он смотрел на нее несколько бесконечных секунд и вдруг начал неистово целовать. Как он хотел, чтобы она пришла в себя и поняла, что происходящее между ними – не просто случайная интрижка! Он не мог объяснить того, что чувствовал, потому что Кара не желала слышать. Они понимали друг друга без слов только в постели, и поэтому Доминик выбрал язык тела, чтобы показать Каре, как дорога она ему.
Он раздел ее, не прекращая поцелуев. Он зарывался лицом в ее волосы, гладил ладонями разгоряченную кожу, хрипловато шепча ласковые слова. Пальцы его скользнули вниз, раздвигая и гладя, погружаясь в нежный шелк между ног. Кара перехватила руку, направляя и постанывая. Его напор был так внезапен, что страсть почти ослепила ее.
– Доминик, мы должны остановиться! – выдохнула она. – Гил ждет меня...
– Да к черту Гила! Я хочу тебя, а остальное не важно. Как же я хочу тебя!
Доминик расстегнул молнию шортов и прижал Кару к себе. Его желание было так велико, что он не стал раздеваться. Кара подняла его майку и прижалась обнаженной грудью. Доминик почти швырнул ее на кровать, а затем сам упал сверху, осыпая ее бешеными поцелуями. Он вошел в нее сильным толчком и начал двигаться быстро и резко. Кара стонала все громче, кусая его за плечо. Лицо ее исказилось от желания. Никогда раньше ей не было так хорошо с Домиником, как в этот раз. Ее стоны сливались с его хрипловатым дыханием. И вдруг мир вокруг них оглушительно взорвался, и Доминик почти с рычанием излился в нее. Кара вскрикнула, чувствуя, как конвульсивно сжимается все ее тело.
Когда буря утихла, Доминик сел и обхватил голову руками.
– Кара, прости меня. Я не знаю, что на меня нашло. Я не мог контролировать себя.
Кара приподнялась и потянулась, чтобы убрать с его лба влажную прядь, но отдернула руку. Она не могла поддаться слабости сейчас, когда все уже решено.
– Ты прощен, – тихо произнесла она, избегая его взгляда. – Нет смысла извиняться, когда все позади. Видимо, всегда нужно ставить точку в конце отношений. Думаю, мы с тобой поставили не столь уж и плохую... точку.
Она встала и направилась в ванную. Доминик вслушивался в шум льющейся воды и думал над ее словами, лежа на смятой простыне. Ни с одной из женщин он не желал делиться этим домом – только с Карой. Он привык к частым расставаниям и никогда не думал, что однажды будет так тяжело это сделать. Почему Кара не верит ему? Почему не примет его влюбленность, не останется подольше, ожидая, пока чувство окрепнет? Доминику требовалось время, чтобы понять, как называется то, что он чувствует: обыкновенное влечение или любовь.
Он не зря заработал свою репутацию. Раньше он гордился ею. Как он мог знать, что однажды это помешает ему? Да черт с ней, с репутацией! Ведь людям свойственно меняться, особенно ради близкого человека. Но, Доминик жалел сейчас о каждой дурацкой статье, каждой фотографии в газете, которую могла видеть Кара. Он помнил всех своих женщин, но ни одна не задела его душу. И та единственная, что стала ему дорога, уходит так поспешно, как никто до нее. Возможно, ей требуется время, чтобы взвесить все «за» и «против»...
Кара вышла из ванной и, не взглянув на Доминика, стала натягивать джинсы, оставленные на упакованном чемодане. Она явно плакала, пока принимала душ, – глаза были красными и опухшими. Доминик знал, что виной этому он, и сердце его сжималось от нежности.
– Помочь тебе?
– Я уже собралась. Можешь отнести вещи вниз.
– Что мне сказать или сделать, чтобы остановить тебя?
– Ты уже сделал все, что мог. – Ее черты смягчились. – Я никогда тебя не забуду, Доминик. Спасибо, что ты любил меня, пусть даже так недолго. Наверное, я никому не расскажу о нас, для меня, это слишком личное. И знаешь, – ее улыбка была грустной, – пожалуй, я никогда больше не буду жить мечтами. Когда все кончается, боль слишком велика.
Она выглядела еще печальнее, чем в тот день, когда они встретились, и именно Доминик заставил ее страдать. Подумав об этом, он встал и протянул к ней руки, чтобы обнять, но Кара отодвинулась, покачав головой. «Разрыв неизбежен», – сказала она. Возможно, это так, и мир грез не вечен. Прошлое Доминика было бесконечной чередой встреч и разрывов. Он так привык к этому. Не обманывает ли он себя, думая, что способен измениться? Да, однажды он все же женится, но жена его будет кроткой и послушной. Она будет довольна участью домохозяйки и никогда не задаст ни одного лишнего вопроса о том, куда пропадает Доминик, и с кем проводит время.
Думать так было противно. Будущее казалось скучным и пустым. Три дня, прожитые с Карой, были совсем другими. Ему нравилось делиться с ней своим миром, и никто, кроме нее, не имел значения в эти дни. В будущем Доминик хотел иметь детей, и внезапная мысль, что это могли быть их общие дети, поразила и пленила его. И общий дом, в который хотелось бы возвращаться снова и снова! Постоянные перелеты, ночи, проведенные в шикарных, но безликих отелях, утомили Доминика. Возможно, он уже сейчас менялся, и его яркая, пестрая жизнь начинала казаться ему однообразной и неинтересной.
