– Габби, я... – начал он хрипло.
– Не надо, Роб, – прошептала Габби, пони мая, какие чувства бушуют в нем. – Ничего не говорите, прошу вас. Мы с вами друзья, и можем быть только друзьями.
– Простите меня, Габби. Простите. Я люблю вас и безумно хочу вас, но не буду принуждать вас. Когда придет время, вы станете моей, и к черту ваши брачные обеты! А теперь отдыхайте.
Он снял с кровати стеганое одеяло и стал устраиваться на полу. Габби была поражена, как быстро он принял и согласился с ее желаниями. Если бы Филип проявил хоть чуточку терпения и любви, какие она видела у Роба!
Когда Габби, проснувшись, открыла глаза, ее ослепил солнечный свет. В следующую секунду она вспомнила, где она, и тут же оглянулась – Роба в комнате не было. Одеяло, на котором он спал, лежало аккуратно сложенным в ногах кровати, а на нем был листок бумаги. В записке Роб написал, что отправляется к генералу Джексону, и просил ее подождать и никуда не выходить без него.
Увидев кувшин с водой на умывальнике, который наверняка специально для нее приготовил Роб, Габби умылась и оделась в простое платье, привезенное с собой. Потом она села у окна и с восхищенным вниманием рассматривала происходящее на улице.
Город, такой молчаливый прошлой ночью, теперь ожил. Уличные торговцы зычными голосами расхваливали свои товары, шагая за телегами, запряженными мулами. Слышались песни негритянских грузчиков с пристани.
Габби пришла в восторг от внутреннего дворика, через который они накануне вошли в дом. В нем был великолепный садик, а в глубине – конюшня. Гибискус цвел рядом с олеандрами и пальмами, бугенвиллея дождем кроваво-красных цветов оплетала балкон с кованой решеткой, который окружал дом на уровне второго этажа и нависал над мощенной булыжником улицей.
Когда во дворик въехал маленький крытый экипаж и Габби увидела, что им правит Роб, то улыбка счастья озарила ее лицо. Когда он заметил, как она обрадовалась ему, он весь просиял. Робу не было дела до того, что Габби замужем за другим, он был полон решимости уговорить ее уехать на его плантацию в Южную Каролину и ждать его там, особенно теперь, когда он узнал, что должен отправиться с новым заданием генерала Джексона.
– Я привез вам булочки, – сказал Роб, кладя пакет на стол. – Поешьте, пока я запакую вещи. Я снял для нас комнату с кухней в апартаментах Патальба на улице Шартр.
Пока Габби с аппетитом ела булочки, Роб запаковал свои вещи и вместе со скудными пожитками Габби отнес их в экипаж. Он уже повидал квартирную хозяйку и расплатился за комнату, намеренно не сообщив ей адрес, куда он переезжает. Когда Габби поела, он провел ее по задней лестнице и усадил в экипаж. Они поехали по извилистым улицам, пока не въехали в другой дворик, очень похожий на тот, что недавно покинули. Как и накануне, Роб быстро провел ее по наружной лестнице в большую светлую комнату, которая служила спальней и гостиной. В смежной комнате поменьше была кухня. Окна до пола открывались на маленький балкон, выходивший на оживленную улицу. Такие же окна на противоположной стороне выходили на внутренний балкон и лестницу во двор.
– И когда вы все это успели? – спросила Габби.
– Я плохо спал ночью, – сказал Роб с улыбкой, – и сегодня встал очень рано. К счастью, генерал Джексон тоже рано встает, и, когда аудиенция окончилась, я пошел искать жилье. Вам нравится? – Его мальчишеский энтузиазм был заразителен.
Габби почувствовала себя виноватой из-за того, что он так старается ей угодить. Ей нечем было отблагодарить его за доброту.
– Великолепно, – сказала она, улыбаясь, и начала распаковывать вещи.
Потом Габби сказала:
– Расскажите о том, как прошла ваша встреча с генералом Джексоном. Что он решил насчет Жана Лафита?
На лбу Роба появилась морщинка, и Габби подумала, что дело плохо, но Роб быстро успокоил ее:
– Генералу Джексону очень нужна помощь в обороне города, раз уж жители не хотят сами защищаться. Когда он прочел письма Лафита и выслушал мои рекомендации, он решил, что с радостью примет помощь Лафита в борьбе с англичанами.
– А как насчет губернатора Клерборна?
– Губернатор поступит так, как скажет Джексон. Ему ничего другого не остается. – Он пристально посмотрел на Габби. – Документы, которые ваш муж доставил из Франции, убедительно доказывают, что над Новым Орлеаном нависла опасность. Вы знали, что ваш муж везет секретные документы, Габби?
– Да, Роб, я знала. Он рассказал мне о них после того, как убили капитана Жискара. Он подозревал, что на «Стремительном» действует шпион, и полагал, что его жизнь в опасности, поэтому он попросил меня доставить бумаги генералу, если с ним что-нибудь случится.
– И тем не менее это вы чуть не лишились жизни, а Сент-Сир благополучно прибыл в Новый Орлеан, – произнес Роб задумчиво. – Я никогда вас не спрашивал, но скажите, почему в ночь урагана вы оказались на палубе, а не в своей каюте?
Лицо Габби затуманилось, и она почувствовала легкий озноб при этом воспоминании. Роб понял состояние Габби и привлек ее к себе.
– Простите меня, дорогая, – виновато сказал он, гладя ее по волосам, – я не хотел воскрешать болезненные воспоминания. Не рассказывайте, если не хотите.
– В другой раз, Роб, не сейчас. Это слишком свежо в памяти.
Прежде чем он смог сдержать себя, Роб поймал ее губы своими. Волнующий, страстный поцелуй довел Габби до головокружения. Внезапно ее чувства вступили в конфликт с совестью и строгими моральными принципами. Но Филип любил ее так давно, что тело томилось от влечения, которое довольно трудно было не замечать. Только когда проворные пальцы Роба расстегнули ее платье и обнажили плечо и высокую белую грудь, Габби опомнилась.
– Нет, Роб, – просила она, бросая ему умоляющий взгляд. – Вы не должны.
– Но ты хочешь меня, Габби, я чувствую это. Я люблю тебя и думаю, что ты любишь меня.
Любит? Любит ли она Роба? Она благодарна ему, и никто ей так не нравится, как он. Но любовь? Может быть, она и любит Роба, подумала она, все еще находясь во власти своих эмоций. Но это не дает права нарушать брачные обеты.
– Я не знаю сама, что чувствую, Роб, – сказала она наконец. – Я вообще не знала мужчин, кроме мужа, да и его я едва знала, когда меня вынудили выйти за него замуж. Правда, на борту «Стремительного» я встретила одного человека, но ревность Филиппа помешала нам стать друзьями. Так что, как видите, мой опыт общения с мужчинами очень мал.
– А этот другой человек, – спросил Роб, испытав укол ревности, – вы в него влюбились?
– Нет! – ответила Габби. – Мы лишь были друзьями.
– А я предлагаю вам вечную любовь. – И Роб поцеловал ее снова, долгим, нежным поцелуем, так что Габби чуть не лишилась чувств.
Она не понимала, что с ней происходит, – будучи женой одного, она испытывает физическое влечение к другому. Где-то краешком сознания она вспомнила голос матери, полный чувственности, обращенный к ее отцу, и то, как сама Габби дала себе клятву никогда не подчиняться своим плотским потребностям. И это ей позволило найти в себе силы противиться страстному натиску Роба.
– Я не могу принять вашу любовь, Роб, – сказала Габби, тихонько высвобождаясь из его объятий.
Роб покраснел, его тело пронизывала дрожь от сдерживаемого желания, но он решил дождаться того момента, когда она сама захочет прийти к нему. Дрожащими руками он помог ей застегнуть корсаж и скрыть обольстительное тело, которое сам только что обнажил.
– Прости меня, Габби, я не буду настаивать, хотя для меня настоящая мука быть рядом и не обладать тобой, – сказал он разочарованно. – Если бы я хоть раз вкусил твоей любви, мне не так тяжело было бы уезжать.
– Уезжать? Куда? – воскликнула Габби.
– Генерал Джексон дал мне еще одно задание. В армии не хватает кремней и боеприпасов, и поэтому в конце недели я поеду с небольшим отрядом в район Натчеза, где, по сведениям нашего разведчика, есть тайный склад боеприпасов. Я должен отыскать, купить боеприпасы и перевезти их по реке в Новый
