мальчик. — Он сказал, что раз произошло такое несчастье, то мы должны взять ее на ранчо. Вы поможете ему? У него сломана нога.
— Конечно, помогу. Но после того, как позабочусь о Ребе, — пообещала Ирен. — А пока мисс Кэсси отведет вас на кухню и даст перекусить, чтоб вы продержались до ужина, хорошо?
Улыбнувшись, Ирен направилась во флигель.
— Она мне нравится, — сказала Эми, когда экономка ушла.
— И мне тоже, — согласилась с девочкой Кэсси.
— А почему она так хромает? — простодушно спросил Брэди.
— Она калека, — терпеливо объяснила Кэсси. — Но разве папа не учил вас, что невежливо говорить о физических недостатках других людей?
Брэди удивленно взглянул на Кэсси, но промолчал. — Ну ладно, пошли в дом, — сказала девушка и взглянула на собаку. — А ее пока оставьте здесь.
— Нет, Черныш пойдет вместе с нами! — Брэди еще крепче прижал к себе дворнягу.
— Черныш? — рассмеялась Кэсси: настолько кличка не подходила этой белой псине.
— А что, если мы уложим… э-э… Черныша на заднем крыльце и покормим его… ее, пока вы будете есть на кухне? А потом мы искупаем вас в ванной и, может быть, найдем какие-нибудь чистые костюмы.
Брэди неохотно согласился.
До самого вечера Кэсси, к великой своей радости, почти не видела Коуди. Этот красавец метис вызывал в ней, вернее в ее теле, какие-то совершенно новые, незнакомые и оттого тревожные ощущения. Взгляд его голубых глаз казался Кэсси безжалостным: за ним словно скрывалось какое-то тайное знание, не имевшее ничего общего с их случайной встречей в поезде. Кэсси чудилось, что взгляд этот как бы предупреждает ее: будь настороже, я слежу за тобой.
Ирен возвратилась в дом через несколько часов. Она вправила ногу Реба и наложила на нее лубки, промыла и перевязала ему рану на голове. Заметив, какой усталый, измученный вид у Ирен, Кэсси предложила ей помочь приготовить ужин. Девушка уже успела искупать ребят и переодеть их в чистое.
Когда Кэсси спросила Уэйна, есть ли в доме детская одежда, тот неприязненно буркнул, что она может выбрать что угодно на чердаке. В одном из старых чемоданов Кэсси обнаружила кучу вещей, которые когда-то принадлежали Уэйну, Коуди и ей самой. Вещи были старомодными и слежавшимися, но все-таки выглядели гораздо лучше, нежели одежда Эми и Брэди.
Просто удивительно, на что способны вода и мыло, думала Кэсси, глядя на детей, клевавших носом над тарелками с ужином. Бедняги так устали, что даже не в силах были как следует поесть. Их кудрявые волосы, которые до мытья выглядели как какая-то тусклая, неопределенного цвета пакля, теперь были блестящими, словно шелк. Они оказались очень темными, как и у отца. Да, дети были просто очаровательны, и Кэсси невольно подумала о красоте Коуди. Интересно, их мать тоже была хороша собой? Кэсси решила, что глупо даже думать иначе: Коуди никогда не женился бы на уродине. Размышления о том, как Коуди занимается любовью с красивой женщиной, родившей ему таких замечательных детей, вогнали Кэсси в краску.
Картер к ужину не вышел. Он решил провести эту ночь во флигеле вместе с Ребом, чтобы в случае чего оказать ему помощь. Уэйн сидел в столовой мрачный, как обычно. Кэсси недоумевала: что могло сделать этого человека таким злым и недовольным всем на свете?
— Уложи этих пострелят спать, а то они того и гляди свалятся в суп, — недовольно пробурчал Уэйн и, немного помолчав, злобно добавил: — До сих пор поражаюсь, как могла белая женщина выйти замуж за такого ублюдка, как мой братец-метис! Видеть его не могу! Впрочем, не думаю, что он будет долго здесь ошиваться после оглашения завещания. Я послал записку адвокату Уиллоуби, и он приедет уже завтра. Не понимаю, зачем он вызвал тебя и Коуди! Скорее всего старик оставил вам просто небольшие подарки.
Кэсси посмотрела на Уэйна уничтожающим взглядом. — Мне ничего не надо от Бака Картера. Когда он был жив, то ни разу даже не вспомнил обо мне. А после его смерти я тем более ничего от него не жду.
— Что верно, то верно, — охотно согласился с ней Уэйн.
Устав от его компании, Кэсси поднялась из-за стола: — Пойдемте, дети. Я уложу вас в постель, раз уж ваш отец не желает о вас беспокоиться.
Коуди дремал в кресле возле койки Реба. Ирен принесла прекрасный ужин, и Коуди в полной мере насладился каждым блюдом, съев все без остатка. Она поставила еду и для Лоуренса, но тот по-прежнему был без сознания. Ирен сказала, что это — последствие травмы головы. Когда Реб начал ворочаться на постели, Коуди моментально проснулся. Наклонившись над изможденным одноруким человеком, Картер придержал его, чтобы тот не упал и не нанес себе нового увечья. К удивлению Коуди, Реб в этот момент открыл глаза и вполне осмысленно взглянул на него.
— Ты кто? — тихо спросил Реб дрожащим голосом: очевидно, он испытывал сильную боль.
— Коуди Картер.
— А где я?
— На Каменном ранчо.
— В доме старого Бака?
— Точно.
— Что это я здесь делаю?
— Будь я проклят, если знаю! Возможно, в моем сердце есть специальное местечко для сирот и пьяниц, — довольно грубо ответил Коуди. Черт побери, он был недоволен собой, очень недоволен: подумать только — он, Коуди Картер, — сиделка при алкаше! — Отдыхай. Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что мой парень нашел тебя в том переулке, — более мягким тоном добавил Коуди.
Мой парень? Какого черта он так сказал?
— Мне необходимо выпить… — В дрожащем голосе Реба звучала мольба.
— Черта с два тебе необходимо! Ложись и спи! — сразу вскипев, заорал Коуди.
Обозленный непреодолимой тягой однорукого к алкоголю, он резко поднялся и вышел из флигеля. На пути к дому ему встретилась Ирен.
— Он проснулся? — спросила она.
— Проснулся и требует виски.
— Идите в дом, дети уже легли и спрашивали вас. Я попытаюсь дать Ребу лекарство. Мистер Уэйн показал мне комнату, в которой вы спали в детстве. Можете ночевать там и сегодня, она свободна.
Коуди зашагал к дому; он чувствовал слабость во всем теле, голова слегка кружилась. Слишком много событий произошло за последние дни, слишком много, подумал Коуди: он неожиданно повстречался с обворожительной и желанной шлюхой, которая оказалась его сводной сестрой, был объявлен отцом двух находящихся в бегах сирот, приобрел грязную белую псину сомнительного происхождения с абсолютно не соответствующей ее масти кличкой Черныш и в довершение всего взял на себя ответственность за однорукого алкоголика со сломанной ногой. Да-а, чудны дела твои, Господи… Коуди осторожно вошел в дом. В гостиной горел свет; он заглянул туда и с удивлением обнаружил свернувшуюся калачиком в кресле Кэсси с книгой в руках.
— О, ты даже умеешь читать?
Девушка испуганно повернула голову и увидела входящего неслышной кошачьей походкой Коуди. Вид его стройной фигуры снова странно взволновал ее.
— Почему тебя это удивляет? — стараясь говорить равнодушно, спросила, в свою очередь, Кэсси. — Моя бабушка была образованной женщиной. Она научила меня читать и писать. И даже отдала в школу.
— Твоя бабушка?
— Мама ведь умерла, когда мне было восемь лет. И Бак почти сразу же отправил меня к бабушке. Нэн меня и воспитала.
Теперь Коуди понял, каким образом Кэсси оказалась в Сент-Луисе.
— А твоя бабушка знала, что ты стала…
— Стала кем?
— Не надо передо мной притворяться, мисс Невинность! — резко сказал Коуди. — Я видел тебя у Сэл. И когда поинтересовался, можно ли с тобой переспать, она ответила, что ты не для таких, как я, а лишь для клиентов из «высшего» общества.
Кэсси ахнула от удивления:
