ума от радости! Священник сказал, что из нас получится настоящая пара!
Она, разумеется, ни словом не упомянула о том, что место священника занимал уличный проповедник, вдобавок полусумасшедший, который вообще согласился войти в салун лишь за большую взятку.
— Нас обвенчал священник? И он выдал свидетельство о браке?
— Не совсем так, — поспешила с объяснениями Холли. — Он сказал, что церковные свидетельства у него закончились, и выдал собственноручно подписанный документ, согласно которому мы объявляемся мужем и женой.
Коуди был просто не в состоянии рассуждать здраво. Он вспомнил, что приехал в город с одной целью — напиться, и даже припомнил, по какому случаю. Кэсси Отказалась выйти за него замуж, и ему пришлось бы потерять детей, если б он в ближайшее время не стал семейным человеком. Охюю… дерьмо! Наверное, он действительно допился до такого состояния, что предложил Холли выйти за него замуж! Черт побери, к тому же, оказывается, рядом был Уэйн! Не мог ли он все это подстроить?
— Что еще я могу узнать о нашей свадьбе, Холли?
— Ох, Коуди, ты был просто неповторим минувшей ночью! — сказала Холли, мечтательно вздыхая. — Я никогда ни с одним мужчиной не испытывала ничего подобного!
Коуди изумленно вздохнул. Каким образом он мог переспать с Холли и ни черта об этом не помнить?
— Скажи мне, это Уэйн нее организовал? Широко раскрыв глаза, Холли уставилась на него невинным взглядом.
— Уэйн привел священника, это правда. Но ты же сам предложил мне выйти за тебя замуж! Вспомни: ты заявил, что тебе нужна жена, чтобы усыновить детей. В конце концов, если уж ты мне не веришь, при бракосочетании были свидетели.
— Ох, дерьмо! Я никогда в жизни так не напивался. Слушай, пожалуй, я пойду отсюда. Сколько времени? И вообще, черт подери, где я нахожусь?
Холли захихикала:
— Сейчас утро, десять часов, милый! И мы с тобой в моей комнате в «Длинной скамейке».
Естественно, она не стала посвящать Коуди в то, каких усилий стоило ей и Уэйну после короткой брачной церемонии затащить новоявленного супруга на второй этаж. И уж тем более она не собиралась говорить, что он впал в полное беспамятство, как только был уложен на кровать. Уэйн убеждал ее в том, что она должна настаивать на законности этого брака, хотя Холли, конечно же, отлично понимала, что ее замужество было настолько же легальным, насколько самозваный проповедник мог именоваться священнослужителем. Но она намеревалась играть свою роль до конца: ведь у Коуди не было ни малейшей возможности выяснить, как все обстояло на самом деле.
— Подожди, дорогой, через несколько минут я уложу свои вещи и буду готова сопровождать тебя, — сказала она укоризненно, толкая Коуди обратно в постель.
— Уложишь свои вещи? — угрюмо покосился на нее Картер. — Сопровождать?
— Я твоя жена, золотко. Не собираешься же ты оставлять меня здесь?
— Гром и молния! Я ничего не понимаю! И что скажет Кэсси, когда я заявлюсь домой с женой?
— Кэсси? А-а, это твоя сводная сестричка с блудливым лицом, которая владеет частью Каменного ранчо! Бак Картер, наверное, спятил, когда завещал этой девчонке такую долю. Я и не знала, что она до сих пор живет у тебя в доме.
С блудливым лицом? Кэсси? Донельзя обозленный, Коуди поднялся с постели. Его все еще немного пошатывало. Утвердившись на ногах, он вдруг подумал: а с чего ему, собственно, злиться, что такого произошло? В конце концов нужна ему жена или нет? Кэсси его жестоко отшила. Он по опыту знает, что шлюхи гораздо честнее «порядочных» женщин! И какая ему разница, что Кэсси подумает о Холли? Она не вправе вмешиваться в его жизнь. Он с чистым сердцем предлагал ей себя, но она дала ему понять, что не хочет иметь ничего общего с ублюдком-метисом. Пусть так оно и будет. Единственное, что волновало Коуди, не будет ли Уиллоуби против его выбора.
— Давай собирайся. Я буду ждать тебя внизу через час, — процедил Коуди сквозь зубы. — Ты ведь умеешь ездить верхом?
Холли с готовностью кивнула.
— Тогда я закажу тебе лошадь.
— Я сделаю тебя счастливым, Коуди, вот увидишь! Картер надел брюки, потом повернулся и посмотрел на Холли взглядом, лишенным всяких эмоций.
— Я не представляю, что, к дьяволу, произошло между нами вчера вечером и минувшей ночью, Холли, но хочу, чтобы ты поняла одно: я женился на тебе исключительно — ты слышишь? — исключительно для того, чтобы усыновить ребят. Я не собираюсь никогда больше напиваться, так что эта ночь тоже не повторится. Как только я выиграю дело в суде, мы с тобой разведемся, и каждый из нас пойдет своей дорогой. Постель, во всяком случае, я с тобой делить не намерен.
Глаза Холли засверкали:
— Я что, недостаточно для тебя хороша? Ты не говорил мне об этом ночью, когда занимался со мной любовью. У тебя нет никакого права смотреть на меня сверху вниз! Сам-то ты что из себя представляешь? Полукровка безродный! Слава Богу, у меня хоть есть законная фамилия!
Коуди сжал кулаки.
— Так зачем же ты тогда вышла за меня замуж? Я что, силой тебя заставил это сделать? — гневно спросил он.
Холли побледнела. В ее намерения вовсе не входило портить сейчас отношения с Коуди: он был для нее своего рода пропуском в другую, богатую и спокойную жизнь, и она не собиралась отказываться от такой возможности. Законное или нет, но это замужество было единственным шансом покончить с «Длинной скамейкой» — если бы она вовремя не сориентировалась, то так и просидела бы в этом борделе до тех пор, пока от ее молодости и красоты не осталось бы и следа.
— Извини, любимый, — елейным голоском проговорила она. — Ты же понимаешь, что я совсем не то имела в виду. Я хорошо знаю, почему ты на мне женился, но разве это мешает нам быть мужем и женой, пока мы вместе? Я испытываю наслаждение даже тогда, когда просто смотрю на тебя. Ты же знаешь об этом, не правда ли, моя радость? — Она поднялась с постели и прижалась к нему обнаженной грудью. — Я постараюсь сделать все, чтобы ты изменил свое решение, милый. Правду тебе говорю — все-все, что смогу. А я многое могу!..
— Одевайся, — недовольно произнес Коуди, отстраняясь от ее жарких и пышных прелестей.
Он понимал, как она возбуждена, но не испытывал никаких чувств, кроме презрения. Холли была абсолютно не похожа на Кэсси, абсолютно! Обилие косметики на лице не только не скрывало, но, наоборот, подчеркивало морщинки вокруг глаз и возле губ. В ней не было ни грана свежести и чистоты. Еще несколько месяцев назад для Коуди это не имело бы значения, но после встречи с Кэсси ему становилось противно даже при одной мысли о любви с Холли или какой-либо другой женщиной…
Коуди молча скакал к Каменному ранчо. Мысли его путались. После разговора с Холли он пошел к Уэйну и с пристрастием допросил его о своей женитьбе. Уэйн все подтвердил. Коуди попытался отыскать священника, который, по словам Уэйна, обвенчал их с Холли, но тот как сквозь землю провалился. Правда, по утверждению нескольких парней, заходивших прошлым вечером в «Длинную скамейку» и видевших обряд бракосочетания, священник действительно был и совершил все честь по чести.
Коуди украдкой взглянул на скачущую рядом Холли, и лицо его омрачилось еще сильнее. Она была одета броско — в красное шелковое платье, отделанное черными кружевами, — очевидно, один из самих скромных ее нарядов, поскольку и воротник, и корсаж были высокими. И все равно она выглядела шлюхой. В голове Коуди до сих пор звучал рык Уиллоуби, которому он поведал о своей женитьбе на Холли. Старик был шокирован и долго ему не верил.
— Ты что?! — громыхал адвокат. — На Холли Гилберт из «Длинной скамейки»?! Ты не свихнулся, Коуди? С этой женщиной переспал весь город, и я в том числе! Я советовал тебе найти жену, а не потаскуху!
Коуди понадобилось немало времени, чтобы успокоить Уиллоуби, но когда он покидал его контору, адвокат все еще продолжал что-то сердито бормотать себе под нос.
По дороге домой Коуди строил самые разные предположения относительно того, как Кэсси отреагирует на его женитьбу. Возможно, ей будет на это просто наплевать. Эх, до чего же все нелепо получилось! Если бы она его не оттолкнула, он бы не напился и не отколол подобный номер. На секунду он представил, что
