запугать?
— Я собираюсь взять тебя, Кэсси, прямо здесь, на полу, как животное, — прошипел он. — Я хочу доказать, что любил твою мать. Знаешь, я по ней скучаю. С тех пор, как она умерла, у меня не было равной ей женщины. Когда я овладею тобой, тебе не останется ничего другого, как выйти за меня замуж. Ты же девственница. Что, если ты от меня сразу забеременеешь? Коуди очень гордый и самолюбивый человек. Ты думаешь, что будешь нужна ему после того, как я отниму твою невинность? Или награжу тебя ребенком?
«С чего это он так уверен, что я все еще девственница?» — мелькнуло в голове у Кэсси.
— Послушай, Уэйн, я вовсе не…
Она не успела договорить: Уэйн порвал свой шейный платок и грубо заткнул Кэсси рот.
— С таким кляпом ты не очень-то покричишь, малышка, — пробормотал Уэйн и, опрокинув ее на пол, навалился на нее всем телом и как безумный начал срывать с нее одежду…
Черныш обнюхивал двери конюшни, пытаясь найти лазейку, чтобы проникнуть внутрь. Услышав сдавленный вскрик Кэсси, собака застыла, склонив голову набок и внимательно прислушиваясь. Различив чей-то незнакомый голос, Черныш залился громким лаем и не замолкал, пока во флигеле не зажегся свет и в дверях не показался заспанный и босой Коуди, одетый только в брюки.
— Какого дьявола ты тут захлебываешься, Черныш? — недовольно рявкнул он. — Пошла спать, чертова псина! Подняла здесь тарарам! Убирайся!
Так как Черныш не обратил на слова хозяина никакого внимания, Коуди вконец разозлился:
— Ох, дерьмо! Ну что там? Небось нашел какого-нибудь несчастного опоссума, который забрался в конюшню, и гавкаешь, как оглашенный!
Маленькая дворняга продолжала отчаянно лаять, игнорируя его гневные тирады, и Коуди, проклиная все на свете и осыпая Черныша страшными ругательствами, поплелся к конюшне. Ушибив босую ногу о какой-то невидимый в темноте камень, Коуди пообещал подвергнуть надоедливую псину всем мыслимым и немыслимым наказаниям. Интересно, что Черныш вообще делает в это время на улице? Обычно по утрам его обнаруживали либо в гостиной на кресле, либо в ногах у кого-то из ребят.
Коуди наклонился, схватил Черныша за шкирку и уже собирался отнести его в дом, когда заметил слабый свет, пробивающийся из-под дверей конюшни. Он попытался открыть двери, но они оказались запертыми изнутри. Коуди охватило предчувствие неясной опасности.
Желание овладеть Кэсси настолько распалило Уэйна, что его даже не насторожил непрерывный лай собаки. Он просто не обратил на него внимания. Псы постоянно лают по ночам. Это как раз то, что от них требуется и что они делают лучше всех. Уэйну уже удалось почти полностью раздеть Кэсси, и он чуть привстал, наслаждаясь видом ее тела и игрой света на нежной коже. Кэсси продолжала сопротивляться, и тогда он спокойно оторвал кусок материи от ее блузки и стянул ей запястья, после чего привязал руки девушки к ближайшему столбу.
— Думаю, ты доставишь мне огромное удовольствие, — растягивая слова, сказал он и начал раздеваться. — А потом я отвезу тебя в город, и мы поженимся. Кэсси яростно замотала головой. Что бы Уэйн ни сделал, он не заставит ее выйти за него замуж! Даже если изнасилует. Она тоже слышала звонкий лай Черныша, но в отличие от Уэйна молилась, чтобы поднятый собакой шум разбудил кого-нибудь во флигеле, расположенном неподалеку от конюшни.
Прильнув к дверям, Коуди различил приглушенные звуки непонятной борьбы. Так как двери были заперты, он быстро огляделся в поисках другого входа. Обежав конюшню, Коуди обнаружил телегу с сеном, стоящую у стены прямо под открытым окном. Ловко вскарабкавшись на этот стог, Коуди пролез в окно и бесшумно спустился на землю. За ним тем же путем последовал Черныш. То, что Коуди увидел, заставило его окаменеть.
Кэсси, почти обнаженная, с привязанными к столбу руками, лежала на полу, безуспешно пытаясь вырваться из объятий наполовину раздетого Уэйна. Ее собственная разодранная одежда валялась вокруг…
Захрипев от ярости, Коуди бросился на Уэйна, оторвал его от Кэсси и начал безжалостно молотить своими ручищами. Уэйн отчаянно защищался, понимая, что в таком состоянии Коуди способен его убить. Кое-как ему удалось приподняться на колени; Уэйн изо всех сил рванулся, чтобы высвободиться из железных тисков отнюдь не братских объятий, но Коуди вновь повалил его на землю.
— Будь ты проклят! — прошипел Уэйн в лицо сводному брату. — Два раза я пытался тебя убить, но ты выходил сухим из воды. Твоя жизнь просто заколдована!
Аа-а, так, значит, именно Уэйн дважды покушался на его жизнь! Подлец… Коуди прижал Уэйна к полу. Стараясь вывернуться, Уэйн задел ногой кип прессованного сена, на которую поставил лампу, и она упала на землю. Пламя лизнуло сухие опилки на полу и мгновенно перекинулось на сено. Через считанные секунды все вокруг полыхало…
Испуганные лошади метались по денникам и громко ржали, Черныш заливался лаем. Коуди обернулся и увидел расширившиеся от ужаса глаза Кэсси; одним прыжком он подскочил к ней, опустился на колени и стал развязывать ей руки. Уэйн поднялся, схватил стоявшие неподалеку вилы и начал подкрадываться к нему сзади. И тут к Уэйну бросился Черныш. Молча, оскалив зубы, он мохнатой молнией налетел на Уэйна, подпрыгнул и вцепился ему в руку. Уэйн заорал и, грязно выругавшись, выпустил вилы. Они со стуком упали всего в нескольких дюймах от Коуди. Тот повернулся на шум и одним ударом отправил Уэйна в нокаут.
Затем он вытащил изо рта Кэсси кляп и трясущимися руками поспешно распутал последние узлы, стягивающие ее запястья. Он попытался подхватить ее на руки, но Кэсси сказала:
— Я могу идти сама. Лучше освободи лошадей.
Перебегая от денника к деннику, Коуди откидывал запоры и отворял калитки. Кэсси, завернувшись в попону, замеченную ею в углу, подняла засов и отворила двери конюшни. Ворвавшийся свежий воздух только раздул пламя: огонь рванулся вверх, где на чердаке хранились дополнительные запасы сена. Кэсси едва успела отскочить в сторону, когда обезумевшие лошади, сминая друг друга, бросились к дверям — на свободу. Она заглянула в конюшню, но увидела там лишь пылающий ад…
К этому времени все работники ранчо уже повыскакивали из флигеля, и старший из них, Сэнди Блалоч, организовал спасательные работы, хотя, честно говоря, тушить конюшню было уже поздно. Единственное, что они могли предпринять, это не дать пожару распространиться на соседние постройки: на флигель, дом, коттедж Ирен, сараи… Но сейчас это совсем не волновало Кэсси; она с безумной тревогой ждала, когда в дверях полыхающей, как факел, конюшни появится Коуди. Но его не было! И она рванулась в огненную завесу. Один из работников вовремя удержал ее от гибельного шага: он попросту сгреб ее в охапку и крепко держал.
— Там Коуди! — в неистовстве крикнула Кэсси. — Я должна его найти!
Она не помнила ни об Уэйне, ни о собственной боли…
— Что, Коуди внутри? — переспросил Сэнди Блалоч.
Посмотрев на обезумевшую Кэсси, он молча сорвал шейный платок, намочил его в ведре с водой и плотно завязал себе рот и нос. А затем бросился в пылающую конюшню…
Кэсси увидела Ирен, за подол которой уцепились Эми и Брэди.
— Боже милосердный! Кэсси! Ты не пострадала? Как все это произошло? Где Коуди?
Кэсси взглянула на перепуганных детей.
— Я все расскажу тебе позже, Ирен, — ответила она безжизненным голосом. — А Коуди все еще там, в конюшне. Даже не знаю, что могло с ним произойти. Он выпускал лошадей, а потом куда-то просто исчез.
— Папа в конюшне? Нет, не-ет! — пронзительно закричала Эми. — И Черныша тоже нигде не видно! Нет, я не хочу! Я…
Эми попыталась вырваться от Ирен, но та крепко прижала девочку к себе, чтобы она не бросилась в огонь.
Когда Кэсси уже потеряла всякую надежду, из конюшни показался Сэнди, тащивший за собой Коуди. За ними вынырнул Черныш. Брэди подставил руки, и бедная дворняга прыгнула в его объятия. Коуди и Сэнди долго откашливались, судорожно глотая воздух. Затем Картер заметил Кэсси, и лицо его засняло. Они бросились друг к другу.
— Ты в порядке, моя милая? — спросил он охрипшим от дыма голосом.
