— Презренный негодяй! — вскричала Криста. Рыжебородый закатился смехом.
— Ты воистину неповторима, красавица моя. Надо признать, что мной владеет сильное искушение приберечь тебя для себя. Но, к счастью, жадность во мне сильнее похоти. Абдулла готов расстаться с из рядной долей своих богатств, лишь бы завладеть тобой.
— Пропади ты пропадом! — с отвращением бросила Криста. — Будь уверен, Абдулла меня не получит.
— Ты очень терпеливый человек, — задумчиво отметил Калим. — Эта женщина нуждается в хорошем уроке. Пожалуй, я прикажу принести бастинадо. Абдулла потом будет тебе благодарен. Не могу себе представить, чтобы он позволил рабыне так с собой разговаривать.
Рыжебородый, прищурившись, разглядывал, Кристу, втайне восхищаясь ее отвагой. Но он понимал, что ее поведение наносит урон его репутации, и, к ужасу Кристы, утвердительно кивнул в ответ на чудовищное предложение Калима. Через несколько минут слуга Калима вернулся с короткой деревянной палкой и протянул ее Рыжебородому.
— Ложись на пол, — приказал Рыжебородый Кристе, а когда она даже не шевельнулась, он сам грубо бросил ее на подушки. Потом он кивнул слуге, который схватил ее за лодыжки и поднял их вверх, заставив ее согнуть колени. Криста сопротивлялась изо всех сил. Тогда Калим навалился на нее всем телом, придавив к полу.
— Начинай, мой друг, — улыбнулся Калим, — но не увлекайся. Абдулла будет недоволен, если получит подпорченный товар. Пять ударов значительно смягчат ее характер.
Рыжебородый смотрел на Кристу сверху вниз, понимая в глубине души, что у него не хватит духу подвергнуть ее такому унизительному наказанию. Где-то в самом дальнем уголке его сердца тлела нежность к этой необыкновенной женщине. Если бы возникла необходимость, он смог бы приручить ее, но не таким способом.
— Пусть встанет, — проговорил он, к изумлению Калима. — Я думаю, она и так усвоила урок. И помни, — проревел Рыжебородый, обращаясь к Кристе, — здесь тебе не Англия. В этой части света женщина ничто, она живет и умирает по воле своего господина. Направь-ка лучше свои силы на то, чтобы понравиться Абдулле, иначе тебя просто сбросят с городской стены. Я слыхал, Абдулла жесток, и угодить ему трудно. А теперь ступай и приготовься к отъезду. Мы отправляемся в путь рано утром. Абдулла послал своих людей, которые будут сопровождать тебя в Константину. Они ждут нас за городскими воротами.
Кристе ничего не оставалось, как повиноваться. Она вышла из комнаты, стараясь сохранить остатки достоинства.
— Тебе повезло, — сказала Селима, узнав о случившемся. — Барбаросса, как видно, тебя любит.
— Он чудовище, — прошипела Криста, стиснув зубы. — И вся эта страна просто ужасна. Я хочу домой.
— Криста, ты должна забыть прошлое, если хочешь выжить, — участливо посоветовала Селима. — Постарайся угодить Абдулле. Это большая честь — попасть в гарем такого человека.
— Абдулла ничем не лучше Барбароссы. Он жестокий негодяй, он убил мать принца Ахмеда, потому что она стояла у него на пути. Законный правитель Константины — Ахмед.
Селима недоуменно пожала плечами.
— Я ничего об этом не знаю, я знаю только, что происходит здесь, в стенах этого дома.
Криста не стала ничего ей объяснять. Она понимала, что Селима живет совсем другой жизнью, жизнью, которая полностью сосредоточена на ее господине, жизнью, в которой отсутствуют какие-либо интересы, кроме сугубо домашних. Но она, Криста, скорее согласилась бы умереть, чем обречь себя на подобное существование. И если ей хоть немного повезет, она никогда не войдет в гарем Абдуллы. Если будет на то воля господа, она сумеет сбежать прежде, чем они доберутся до Константины. Когда-нибудь, торжественно поклялась она самой себе. Рыжебородый поплатится за все.
На следующее утро Криста без сопротивления дала одеть себя в розовую шелковую джеббу, чадру и темный яшмак до пят. Она наскоро попрощалась с Селимой, Бебой, Алитой и Жейдой и вышла к Рыжебородому, который никак не мог дождаться того момента, когда он наконец сбудет ее с рук и выйдет в море. На суше он всегда чувствовал себя неуютно.
Кристу провели по одной из трех главных улиц старого города, образующих треугольник, вершиной которого являлся касбах — центральная часть. Стройные минареты и зубчатые стены укреплений устремлялись в безоблачное голубое небо, еще не выцветшее от зноя в этот ранний утренний час. Идти пешком по крутым улицам было нелегко, но другой способ передвижения в этой части города был невозможен. Под охраной Рыжебородого и четырех пиратов Криста добралась до южных ворот. Никто не обращал на них внимания в пестрой толпе снующих людей.
Первое, что заметила Криста, оказавшись за городскими стенами, были шатры, раскинутые неподалеку от ворот. Там суетились люди в снежно-белых одеждах. Они снимали шатры и грузили их на спины крепких коротконогих осликов и злых косматых верблюдов. За ними присматривали не меньше двух десятков янычар. Один из воинов заметил Кристу с ее спутниками и немедленно направился к ним навстречу.
— Это та самая женщина? — спросил он на арабском. К тому времени Криста уже неплохо знала язык и могла без труда следить за разговором.
— Да, — ответил Рыжебородый, подталкивая Кристу вперед. — Это рабыня-христианка по имени Криста, которую вы сопровождаете в Константину, капитан Хаджи. Смотрите, чтобы с ней ничего не приключилось по дороге, иначе бей Абдулла снимет с вас голову.
— Я уверен, что мужчина может познать небесное наслаждение в том раю, который расположен между этими белыми бедрами, — со сладкой улыбкой проговорил Хаджи, — но я слишком дорожу собственной шкурой. С ней ничего не случится. Барбаросса, мой господин велел передать тебе вот это.
С этими словами он извлек из складок одежды увесистый мешочек, содержимое которого своим позвякиванием ласкало слух. Рыжебородый развязал мешочек, внимательно обследовал его содержимое и наконец со вздохом удовлетворения прикрепил к своему поясу.
Криста рассеянно смотрела вдаль на пыльную дорогу, делая вид, что не понимает ни слова. На самом деле она поняла все и с радостью узнала, что на время путешествия она будет избавлена от домогательств мужчин. Через некоторое время капитан Хаджи ушел к шатрам, а Криста осталась наедине с Рыжебородым.
— Ну что ж, красотка, прощай. Если у тебя хватит ума, ты направишь все свои силы на то, чтобы принести Абдулле как можно больше радости. Если бы я не размяк в первый раз в жизни, я попробовал бы тебя сам. Но, видно, я так и не узнаю, какого удовольствия себя лишил, потому что отныне ты принадлежишь Абдулле.
— Никогда! — с жаром воскликнула Криста. — Я не собираюсь становиться рабыней Абдуллы или его наложницей.
Рыжебородый понимающе улыбнулся.
— Черт побери, с тобой не соскучишься. Ты что, собираешься сбежать в пустыню? Учти, если тебя не убьет жара, ты попадешь в руки какого-нибудь племени дикарей и еще пожалеешь о своем упрямстве.
— Посмотрим, — презрительно бросила Криста. Рыжебородый не успел ответить, потому что возвратился Хаджи и сообщил, что все готово к отъезду.
— Стереги ее получше, Хаджи, она замышляет побег, — предупредил Рыжебородый.
Криста, слушая их разговор, мысленно благословила Селиму за то, что та научила ее арабскому.
— Я отвечаю за нее своей жизнью, — сказал Хаджи, кланяясь на прощание Барбароссе. Потом он схватил Кристу за руку и в буквальном смысле слова поволок к каравану. Погонщик заставил одно го из верблюдов опуститься на колени, а Хаджи подтолкнул Кристу к странному приспособлению на спине животного.
Криста с удивлением разглядывала подобие полосатой палатки, которое называлось бассураб. Она знала, что бассураб предназначен для передвижения женщин, но ни разу в нем не путешествовала. Палатка должна была защитить ее от прямых солнечных лучей, но от жары защитить не могла и вдобавок казалась очень неудобной. Криста пыталась сопротивляться, однако вскоре она уже сидела на плетеном сиденье внутри палатки, вцепившись в него что было силы, потому что верблюд уже поднимался на ноги. При движении верблюда бассураб раскачивался из стороны в сторону, и это напоминало качку на корабле. Единственным утешением было то, что она могла видеть окружающее через прорезь в палатке.
